Я - твое поражение (СИ)

Однажды ночью, когда после многочасового перехода, мы спали на земле вповалку, пристроив головы и ноги на животах лежащих рядом товарищей, почувствовал, как кто-то тормошит меня. С трудом разлепив веки, узнал Гестию, видимо, она тайно пробралась в передвижной лагерь. Задыхающаяся, словно ей пришлось долго бежать, с растрёпанными волосам, девушка энергично встряхивала меня за плечи, указывая рукой куда-то вдаль. Не думая вскочив, я побежал по полю, изрытому копытами коней, туда, куда указывала мне Гестия. Забыв усталость, и влекомый безумием, уже представлял себе Мелиту в объятиях любимого и был готов…

Впрочем, а на что? Наверное, даже сейчас не смогу сказать.

На кромке поля, там, где шумели на ночном ветерке молодые оливы, рубили два человека. Лязг мечей и хриплые выкрики сливались воедино, и я поначалу не мог понять, зачем служанка разбудила меня, как вдруг различил в сражающихся тебя и Карана. И клянусь Дионисом, это был настоящий бой! Твой брат, обозлённый, разъярённый, замахивался со всего плеча и каждый его удар мог быть роковым. Ты сражался с не меньшей яростью. Я помнил тебя по многим сражениям, и видел, как падали опытные воины, сраженные сильной рукой. Знал. Ты ни перед кем не останавливался и всегда одерживал победу.

Но это был Каран! Твой соотечественник и брат!

Тогда на рассуждения не было времени, не зная, что заставило тебя поднять меч на своего родственника, я выхватил клинок и вонзил ему в спину. Каран покачнулся, не понимая откуда пришла смерть, судорожно всхлипнул. Кончик моего меча торчал у него из груди.

— Сдохни. — Прошептал я, ещё не веря в то, что убил сына царя.

Только отстранился, когда он уже мёртвый пал мне под ноги. Ты стоял с занесённым для очередного удара мечом и непонимающе смотрел на меня.

— Гефестион?!

Звеня, меч упал на землю, и мы поняли, что наделали. Стремясь взять вину на себя, я быстро зашептал.

— Уходи. Уходи, как можно скорее. Это я убил его, не ты. Пусть меня казнят.

— Молчи. — Едва переводя дыхание, рявкнул ты, тоже стараясь сделать голос тише. — Быстро бери его за ноги!

Сам схватил Карана подмышки и вдвоём мы потащили тело в низкую ложбину, заранее примеченную тобой. Забросав тело сорванными ветками, не стали его хоронить, знали, всё равно найдут и только тогда, немного придя в себя, разглядели ещё одну участницу убийства, изящную фигурку девушки, стоящую в тени. Это была Мелита в разорванном платье.

— Он хотел её изнасиловать. — Коротко объяснил ты мотивы драки и поманил несчастную служанку к себе.

— Бедная девочка, не бойся, тебе более ничто не угрожает.

Фессаланикийка подняла на тебя благодарный взгляд. В котором я прочёл бесконечное обожание и радость, от того, что её защитником оказался сам царевич. Неслышно приблизился сбоку.

— Александр прав. Только вот какое дело, теперь ты угрожаешь ему.

Она умерла без звука, когда я пронзил её насквозь, ударив мечом в бок. Как в бою, коротко, почти молниеносно двинув рукой. Крови было немного. Посмотрев на мёртвую девушку, ты вздохнул.

— Зачем же так жестоко, филэ?

— Мелита знала о смерти Карана и могла проболтаться, теперь мы избавлены от ненужного рта.

Отлично понимая, что разговоры надо оставить «на потом», схватили и сбросили в овраг второе тело. Занималась заря, и нам следовало разойтись. Напоследок ты, притянув меня к себе, крепко поцеловал.

— Значит, о произошедшем знаем лишь мы двое?

— Нет, истину знает только Александр.

Горе Филиппа, великое на людях и спокойно-обдуманное между своими, пугало меня. Особенно, когда он поднимал пытливый взгляд, словно спрашивая: «Гефестион, а ты точно в этом не замешан?» Чтобы не вызвать подозрений, мы старались жить обычными заботами, словно выполняя невысказанный уговор, никто даже не упоминал имени Карана. Даже ночами, обнимаясь на ложе, мы говорили о чём угодно, только не об убийстве.

Приближалась осень, и слухи об предстоящем сражении становились всё более правдивыми. Вызвав меня к себе, ты сообщил по секрету, что через пять дней выступаем.

— Я поведу кавалерию. Отец доверил мне левый флаг.

— Ты достоин подобной чести.

— Как и ты, филэ. Мы будем сражаться вместе и разделим величие на двоих.

— Или смерть.

Ты замолчал и нежно посмотрел на меня.

— Но тот, кто останется в живых, отомстит за смерть любимого.

— Сотнями и тысячами жизней, Александр!

— Иди ко мне, мой Гефестион. Хочу оставшиеся дни провести с тобой. Неотлучно.

И пусть нас впереди ждала неизвестность, даже за завтрашний день не приходилось ручаться, мы как и в Миезе отдавались друг другу без оглядки на здравый смысл и приличия. Отдыхая после одной из «жарких скачек», я осмелился спросить:

— Ты действительно защищал честь рабыни, или это было нечто иное?

— Тебе это так необходимо знать?

— Завтра бой, Александр, и я хочу, чтобы между нами не оставалось секретов. Кто знает, может это наша последняя ночь.

— Я защищал твою честь, филэ. Даже если мой возлюбленный неправ, никто не смеет причинять ему боль. Каран не понял и поплатился. Бедная Мелита была принесена на алтарь божества по имени Гефестион, а он всё ещё сомневается в моей любви! Дурачок.