Я - твое поражение (СИ)

Говорить, что Гефест, несмотря на многие достоинства, был некрасив, сварлив и к тому же обманут в браке, посчитал излишним.

— Асклепий не простит мне предательства! Помнишь участь Пиона, сброшенного со скалы?

— Асклепий — сын Аполлона, а Гефест принадлежит к семье самого громовержца! И его гнев может быть не менее ужасен, чем мощь отца! Мы же читали, как он однажды воспламенил воды реки Скамандра, той, которая омывала Трою, и скольких титанов сразил раскалённым молотом! Поверь, тебе надо просить его покровительства!

Прикрыв глаза и откинув голову немного назад, начал громко декламировать бессмертные строки Гомера:

С ревом бросая и пеной, и кровью, и трупами мертвых.

Быстро багровые волны реки, излившейся с неба,

Стали стеной, обхватили кругом Пелейона героя.

Крикнула Гера богиня, страшась, чтоб Пелеева сына

В хляби свои не умчала река, излиянная Зевсом;

Быстро к Гефесту, любезному сыну, она возгласила:

«В бой, хромоногий! Воздвигнись, о сын мой! С тобою сразиться

Мы почитаем достойным глубокопучинного Ксанфа.

Противостань и скорее открой пожирающий пламень!

Вспыхнули окрест зеленые ивы, мирики и вязы;

Вспыхнули влажные трости, и лотос, и кипер душистый,

Кои росли изобильно у Ксанфовых вод светло струйных;

Рыбы в реке затомились, и те по глубоким пучинам

Те по прозрачным струям и сюда и туда заныряли,

В пламенном духе томясь многоумного Амфигиея.

Вспыхнул и самый поток, и, пылающий, так возопил он:

«Нет, о Гефест, ни единый бессмертный тебя не осилит!..»

Закончив читать, ты с таким воодушевлением посмотрел на меня, и я не нашёлся, что сказать в ответ. С тяжёлым сердцем провёл положенные ритуалы и вышел из храма в смешанных чувствах.

Вот уже несколько лет, как я не поддерживал никаких с связей с семьёй. Полидевк без меня женился и родил сына. Матушка, хотя и занемогла, но нашла в себе силы на время переселиться в его дом, чтобы помогать молодой хозяйке. Сёстры выросли, стали красавицами, скоро и они обзаведутся собственными семьями. Отец Аминтор постарел от забот, волосы его окончательно побелели, хотя и держится молодцом.

У меня же никого нет, кроме Александра.

— Боюсь, все не так просто. Чтобы получить покровительство небожителя, я должен выиграть в лампадодромии — беге с факелами. Время от времени старейшины афинских школ устраивают среди юношей-ремесленников состязания. Только тот, кто первый вбежит в храм Гефеста и зажжёт огонь на его жертвеннике, станет его любимцем.

Ты задумался, с пару минут рассеяно разглядывал стройные колонны из паросского мрамора, потом хлопнул себя по лбу.

— Ну, конечно! Почему бы им не устроить в честь нас, победителей, столь интересные соревнования? Идём, Гефестион, я поговорю с Фемистокулюсом и Архипой, они не откажут сыну спасителя Эллады!

Так, сам того не желая, я оказался вовлечён в борьбу городских ил — кварталов, желая хоть как-то подольститься к тебе. Гимнасиархи — спортивные тренера греческих юношей, скрипя зубами согласились, чтобы в ритуальном соревновании участвовал чужак, македонец. И не только участвовал, а бежал последний участок, от края холма до его вершины, неся факел со священным пламенем. Накануне столь важного события ты был необыкновенно оживлён. Пригласив виднейших сановников Афин, не переставая, хвалился резвостью ног македонских пастухов, водящих стада по горным уступам, их силой, если надо было вступить в бой со львом или барсом. По той же причине я не принимал участия в пире. Дожидаясь тебя в спальне, раздумывал, что будет, если не обгоню быстроногих греков. Конечно, в Миезе мне не было равных в беге, всё-таки длинные бедра и стройные голени, являющиеся тайной гордостью моего возлюбленного, способствовали результатам, но кто знает, возможно, среди афинян есть и более достойные зажечь огонь в кузне Гефеста.

— Ещё не лёг?

Беспокоясь, застал меня сидящим в кресле, у окна, вдыхающим прохладный ночной воздух. Я обернулся на шаги сзади. Приблизившись, ты положил ладони мне на плечи и нежно потрогал губами ухо. Стало щекотно, немного мокро.

— Зачем всё это, Александр? Ещё есть время отказаться, ты же знаешь, я давно не тренировался и те жалкие попытки бега у нас во дворике просто смешны.

Ты нахмурился, но рук не отнял, напротив, положив голову на плечо, тихо прошептал:

— Ты победишь.

— А если нет, ты сможешь любить меня — проигравшего? Не настолько совершенного, как сам?

— Давай оставим богам решать, кто из нас достойный, и пойдём просто спать, обещаю, сегодня не слишком утомлю тебя.