Я уйду с рассветом

— Предпочел бы этого не выяснять, — ответил я. — Нам надо уходить. Лучше избежать встречи с хищниками. Как с людьми, так и со зверьем.

— Соберу детей.

Я перезарядил люгер патронами, которые мы прихватили в аббатстве. Потом мы упаковали рюкзаки и двинулись в путь. Я нес на спине Симону, Шарлотта тащила Анну-Мари, остальные ребята вытянулись в цепочку между нами. Я выбрал другую тропинку вокруг озера, держась подальше от основной тропы, ярко освещенной звездами. Луна, хотя и находилась в последней четверти, вовсю сияла на небе, а я вел свою команду через густую тень деревьев. Склон хребта был крутым, на опушках держался снег. Мы достигли горной дороги еще до наступления рассвета.

Вытащив Симону из рюкзака и поставив ее на землю, я стал дожидаться Шарлотту.

— Пусть это окажется тот рассвет, на который мы так надеялись. — Мне пришлось повернуться, потому что ответа не последовало. Шарлотта согнулась пополам, держась за дерево. — Что такое? Ты ранена?

— Нет, просто запыхалась. — Она выпрямилась. — Я же не тренировалась карабкаться по горам.

Ее бодрый тон вызвал у меня улыбку.

— Укладывай детей, пусть отдохнут. До рассвета еще целый час.

Когда на востоке начало проясняться, послышался приближающийся рокот двигателя. Я взглянул на Шарлотту. Она сидела, прислонившись к стволу дерева, на ее ногах, как на подушке, лежали четверо детей, Анна-Мари прильнула к ее груди. Шарлотта как будто спала, и я потряс ее за носок сапога. Она не реагировала, и мне пришлось как следует дернуть ее за ногу.

— Машина едет.

Шарлотта кивнула и ласково разбудила детей. В сером утреннем свете их глаза казались особенно большими и испуганными. Гуго прильнул ко мне, и я положил руку ему на затылок, неотрывно глядя на дорогу.

Грохот автомобиля, натужно поднимавшегося по извилистой горной дороге, приближался, пока наконец не показался большой фермерский грузовик с фанерными бортами. Машина добралась до вершины и развернулась носом вниз. Услышав звуки, раздавшиеся из кузова, я невольно улыбнулся.

Шарлотта посмотрела на меня:

— Это?..

— Да, это овцы, — подтвердил я.

Машина стояла на дороге, мотор продолжал работать. Из кабины вылезли две женщины и двинулись к кузову, делая вид, что проверяют блеющих овец.

Я подал своему отряду сигнал замереть, но Шарлотта положила руку мне на плечо, а затем поднялась:

— Я сама пойду. Ждите здесь.

Я взял у нее дремавшую Анну-Мари. Как только Шарлотта отделилась от деревьев, женщина повыше выхватила из кузова винтовку и прицелилась в нее. Но после недолгих переговоров опустила оружие. Шарлотта повернулась и позвала нас.

Гуго взял меня за руку, все остальные потянулись из укрытия вслед за нами.

Подойдя поближе, я смог разглядеть женщин. Судя по разительному сходству — мать и дочь. А их удивление дало понять, что они признали во мне отца Оуэна.

— Мы ожидали Оуэна и Северин несколько недель назад, — сказала младшая по-английски с сильным акцентом. — Мы так переживали, когда они не пришли на встречу. С тех пор приезжаем на вершину каждые четыре дня. Но привлекать внимания не хотели — прошлый раз должен был стать последним. Мы решили больше не ездить, пока нет новостей от Оуэна, это мама уговорила меня приехать еще раз.

А мы чуть не оказались без убежища с девятью ребятишками на руках.

— Я благодарен вашей матери, вам обеим. Теперь дети будут в безопасности?

Старшая женщина подошла ко мне и протянула руки к Анне-Мари. Дети попятились, сгрудившись вокруг Отто, который склонил голову, прислушиваясь к овцам.

Младшая ответила:

— Да, мы будем защищать их ценой своей жизни. Их уже ждут в хороших домах.

Я позволил старшей женщине забрать малышку и помог ей забраться в кузов грузовика. Оттуда на меня с любопытством уставились черные морды. Я узнал породу: валисские черноносые. И тут же на меня накатила тоска по дому и по моим лохматым вонючкам.

Шарлотта ласково разговаривала с детьми, поправляя плащики и шарфы, а мы с младшей француженкой передавали ребят ее матери в кузов. Им велели залечь между овцами, и они один за другим исчезали под белыми кудрявыми телами животных.

Гуго уцепился за мою ногу, и я присел, чтобы заглянуть в его раскосые глазенки:

— Все будет хорошо, cariad bach. О тебе позаботятся. Не нужно бояться.

Пока он, задрав голову, слушал перевод Шарлотты, его язычок высовывался в щель над нижней губой. По круглой щеке потекла слеза, я поймал ее большим пальцем и стер.

— Гуго, я хочу, чтобы ты был храбрым. Помогай следить за младшими ребятами. Ты сделаешь это ради меня?

Мальчик кивнул, когда Шарлотта перевела ему, и обхватил мою шею руками. Мое сердце разрывалось, пока я прижимал к себе маленькое крепкое тельце. Я закрыл глаза и похлопал его по спине. Потом оторвал от себя и, прочистив горло, выдавил:

— Теперь иди.

Он отпустил меня и повернулся к Шарлотте. Она вздрогнула, но постаралась не показывать своих чувств, пока он обнимал ее за талию.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь?

Улыбка Шарлотты была явно натянутой:

— Пустяки.