Я уйду с рассветом

Озеро состояло из двух больших бассейнов, разделенных с севера каменистым выступом. Оно располагалось в высокогорной долине, защищенное скалистыми пиками. От берегов верхней части озера нас отделял крутой каменистый склон. Пришлось нести Отто на плечах и не отвязывать маленьких подопечных от веревки.

По насыпи мы прошли тем же манером, как и пересекали ледник: спускались по склону по диагонали, а не прямо вниз. Несколько раз кто-то из детей оступался, вскрикивая от испуга, когда земля уходила из-под ног. Но благодаря соединявшей нас всех веревке, мы с Шарлоттой всякий раз предотвращали падение.

Мы достигли каменистого берега озера, когда солнце у нас за спиной начало садиться. Я поставил Отто на землю и освободил детей от веревочных пут.

Дальше путь лежал по кромке между валунами. В это время года воды было немного, а выступ, разделявший озеро на две части, весь зарос соснами. На этой стороне горы ветер не так свирепствовал, но по мере того, как росли тени, воздух становился прохладней.

От ветра отчасти спасали деревья. Пока Шарлотта устраивала детей на ночлег, мы с Отто пошли по едва заметной тропе вдоль хребта, огибавшего южную границу нижней части озера.

«Смотри на воду». Я не видел ничего похожего на то, о чем писал мой сын, пока мы не дошли до дальнего конца озера. Там начиналась грунтовая дорога. Я присел у обочины и принялся изучать едва заметные следы от колес. Их оставили несколько дней назад. Судя по ширине колеи, тут проехал грузовик.

Мы с Отто прошлись вниз по дороге до поворота. Оттуда открывался вид на серпантин, который спускался по горе и исчезал за соседним хребтом. Я присел и стал наблюдать за нижним участком дороги. Солнце зашло, все было тихо: ни потревоженной дорожной пыли, ни посторонних шумов, кроме шелеста ветра и плеска воды.

Я достал из кармана письмо, полученное много месяцев назад, и аккуратно развернул тонкий листок. После многократного прочтения края письма, написанного быстрым наклонным почерком моего сына, сильно обтрепались.

Отто, завершив собственное обследование местности, вернулся ко мне и со вздохом лег на пыльную обочину. Я положил руку ему на спину. Свет убывал, но я и так мог прочесть письмо. Я читал его бесконечное количество раз, оно преследовало меня.

— Так и есть, machgen i, — прошептал я, и Отто навострил уши. — Так и есть. Я горжусь тобой.

— Может, я с утра пойду по дороге и выясню, куда она ведет? — Шарлотта размотала временную повязку с головы Гуго и развернула его к лунному свету.

В бледном освещении ссадина на подбородке выглядела черной полосой, но кровь больше не шла. Молодая женщина достала из аптечки пластырь и наложила его на рану, чтобы она не открылась ночью.

— Пока не стоит. По дороге кто-то проехал, но не скажу точно, когда. Поскольку Оуэн не указывает, куда идти дальше, это место у озера, должно быть, имеет особое значение.

— Место встречи, похоже. — Шарлотта уложила Гуго к другим детям, которые уже устроились на матрасах, укрытые одеялами, под охраной пуделя, лежавшего посередине. Сама она легла с краю, подложив руку под щеку и подоткнув подбородок отворотами пальто. — Может, нам разбить лагерь поближе к дороге?

— Вот. Подними голову. — Я сел поближе — так, чтобы дотянуться до нее, не вставая, — и снял с себя шарф. Она подчинилась, я наклонился и обмотал ее тонкую шею куском ткани.

— Спасибо. — Лицо Шарлотты оставалось в тени, но я услышал улыбку в ее голосе.

Я откинулся на ствол сосны.

— Не представляю, кто ездит по этой дороге. Но, думаю, безопаснее оставаться здесь, а на рассвете мы будем ходить к дороге и смотреть, что там происходит.

— Не хочу просто ждать и наблюдать.

— Я тоже. Но мы мало что можем предпринять.

Нам пришлось прождать два дня. Перед рассветом мы отводили детей в лесок у дороги и сидели там. Как только солнце вставало, один из нас отправлялся вместе с детьми обратно в лагерь, а второй оставался наблюдать. Горная дорога пустовала. Никто так и не появился.

На третью ночь, которую мы проводили под сенью деревьев между озерами, я услышал звук, похожий на осыпь камней под ногами. Я всмотрелся в стоявшие рядом с нами деревья. В лунном свете на берегу озера все было тихо, и больше ничего я не услышал и не увидел. Возможно, это какой-нибудь ночной зверек охотился неподалеку. Но напряжение и беспокойство не отпускали.

Я взглянул на лежавшего рядом Отто. Он насторожился, поднял уши и оскалился. Я наклонился и прикрыл рот Шарлотты ладонью: Она моментально проснулась, ухватившись за мою кисть, но, узнав меня, тут же разжала пальцы и постучала по тыльной стороне моей ладони, показывая, что поняла сигнал соблюдать тишину. Я убрал руку от ее лица, она приподнялась и села, обмотав вокруг шеи шарф, который использовала вместо подушки.

Я пригнулся к ней настолько низко, что мои губы коснулись изгиба ее уха, и почти беззвучно прошептал:

— Мы не одни. Уводи детей в лес.

Моя спутница кивнула и быстро принялась поднимать детей, не давая им шуметь. Малышка, пробудившись, испугалась и заплакала. Ее плач разнесся в ночи, как клич лесного зверя.