Я уйду с рассветом

— Вам придется подождать в главном вестибюле, — объяснила мне суровая медсестра. И с мягкой улыбкой опустила взгляд. — Вашей собаке тоже.

Отто семенил вслед за мной, пока я выходил из хирургического крыла. Прислонившись к стене, я сел на корточки, он свернулся рядом и пристроил морду на моем колене. Я положил руку ему на голову, и мы вместе принялись ждать.

Она запустила пальцы в мои волосы, а я приложился щекой к ее округлившемуся животу.

— Мне кажется, я их слышу.

Айлуид засмеялась, покачав головой, и я откатился, чтобы увидеть ее лицо. Она с нежностью улыбнулась мне:

— Какой же ты глупый! И почему это ты так уверен, что это «они»?

Закрыв глаза, на этот раз я приложил к ее животу ухо. Ткань платья была мягкой и изношенной, кожа под ней — теплой и душистой. В животе происходило движение, словно бабочки трепетали крыльями в ночи или ветер шевелил занавеску. Нас обдувал ветерок, наполненный ароматами вереска и плодородной почвы.

— Да я просто чувствую это.

Она нежно провела пальцем по моим бровям, а я осторожно ее обнял. Мирная жизнь давалась мне с трудом, но присутствие жены делало мое существование не таким невыносимым. Земля под одеялом, на котором мы сидели, все еще была холодной после зимы. Солнце, прорываясь сквозь ветви, осыпало нас солнечными зайчиками.

— Dadi! Dadi!

Дрожащий голос звучал расстроенно. Я привстал. Короткие плотные ножки Оуэна несли его под гору на такой скорости, что он вот-вот мог упасть. Перед мальчиком с лаем металась Рианнон, пытаясь его остановить.

Я подхватил сына на руки, как только он подбежал. Лицо у него было испачкано грязью вперемежку со слезами.

— Что случилось, machgen i?

Он протянул мне руки, которые до этого прижимал к своей щуплой груди. В розовых ладошках лежало птичье яйцо, расколотое пополам.

— Я только хотел посмотреть, dadi. Я не хотел ничего портить. — Мальчик всхлипнул, содрогнувшись всем телом.

— Успокойся. — Я взял у него разбитое яйцо и отложил его в сторону. — С некоторыми вещами нужно обращаться с особой осторожностью, потому что они слишком хрупкие.

Он уткнулся мне в грудь и зарыдал. Я прилег на одеяло. Рианнон со вздохом устроилась у нас в ногах. Айлуид перекатилась на бок и поглаживала сына по спине, пока его рыдания не перешли во всхлипы, и он, потяжелев, не привалился ко мне.

— Рис, пообещай мне кое-что, — прошептала она, как только малыш заснул.

— Все, что хочешь.

— Обещай всегда присматривать за Оуэном.

Я повернулся и посмотрел ей в глаза:

— Ты же знаешь, что я всегда буду заботиться обо всех вас.

— Знаю, но Оуэн — особенный. — Разглаживая спутанные волосы сына, она не отрывала от него взгляда. — У него такое нежное сердце. Как одна из тех очень хрупких вещей.