Я всё ещё здесь (СИ)

Мои попытки его остановить до жути жалкие и нелепые, я слишком быстро ощущаю вкус его губ на своих, а после — металлический привкус, когда в порыве своей безумной похоти он прокусывает нижнюю губу, пропуская алые капельки крови.

Он не целует.

Он насилует.

Я уже и забыла, когда наш секс хоть отдалённо напоминал занятие любовью. Всё было лишь сплошным насилием и демонстрацией власти. Жестокой и непоколебимой, не терпящей противоречий и слова “нет”.

Его руки хаотично и властно водят по телу, обнажая, доставляя дискомфорт. Нет, он не делает больно, он причиняет то, что хуже боли — моральное унижение. Ладони грубо сжимают освобождённую от лифа грудь, сжимают рёбра, пальцы спускаются вниз по дрожащему животу и без всяких стеснений ложатся на складки плоти, то поглаживая, то массируя с деспотическим напором, а после по-хозяйски отодвигают мешающую ткань и проникают вовнутрь.

— Пожалуйста... Не надо...

Последний шёпот вырывается из груди, я чувствую его внутри себя, чувствую, как стенки влагалища начинают расширяться с каждым проникновением пальцев, что он добавляет поочерёдно.

Мои глаза закрыты всё это время, я лишь на мгновение решаюсь их разомкнуть. Но этого достаточно, чтобы в янтарном отблеске его глаз я прочитала то, что ему озвучивать и не нужно. Будет больно. И будет до жути невыносимо от осознания того, что сейчас этому всему я бы предпочла пулю в висок, которую истратила на смерть чужой невинной души.

Моргаю лишь единожды, но этого ему хватает, чтобы сменить пальцы своим рвущимся в бой органом. Движение за движением, эта пытка даже отдалённо не напоминает страсть, только животный инстинкт и чувство превосходства, что плещется в серо-зелёных глазах с каждым толчком и не приносит ничего, кроме боли. Жгучей и раздирающей боли, берущей под полный контроль моё тело, которое он постепенно забирает вместе с душой, превращая в свою тень.

Это не остановить.

К этому остаётся лишь привыкнуть.

Другого выхода у меня нет.

Держа трубку возле уха, Леся отставляет чашку с крепким кофе на пуф, поджимая под себя ноги и вслушиваясь в каждое слово, которое повествует испуганный женский голос с того конца провода. Она сглатывает, закрывая глаза и будто отряхиваясь от мыслей, которые настырно пробираются в недра больного сознание.

Лера сейчас с ним, она напугана, ей до жути страшно. Ведь даже Богу не всегда известно, что на уме у Миронова и каким будет его следующий шаг.

Тошнота. Она у горла. А затем мелкая дрожь, когда речь Леры обрывается, и она слышит гулкий писк, походящий на истошный вопль того, кому перекрывают кислород.

Рука дрогает, а затем и она резко вздрагивает всем зажавшимся тельцем, когда в поле зрения оказывается спустившийся из ванной комнаты Михайлов в одних домашних штанах.

Его волосы мокрые, по плечам всё ещё стекают капли, попадая на грудь и обвивая кубики пресса. Парень молча подходит к холодильнику и достаёт запотевшую бутылку лимонада, открывая, и бросая неоднозначный взгляд на Лесю с его мобильным в руке.

— Вот, где я его оставил, — шатен вскидывает брови, делая из бутылки несколько глотков. — Кто звонил?

Начинающий привыкать к странной особе, он не придаёт особого значения её шугливости, особенно, если учесть, с кем и где она провела приличную долю времени. Ещё и крепкий кофе рядом, попробуй тут стать спокойным.

И Леся молча смотрит на него примерно с секунд пять, пока не моргает до жути плавно, сбрасывая незавершённый вызов и откладывая трубку на пуф.

— Не знаю, — мышцы постепенно расслабляются, она вытягивает ноги и снова заключает кружку с горячим напитком в тонкие пальцы. — Сначала тишина была, а потом сбросили, — она с мгновение наблюдает, как Слава поджимает губы, отчуждённо выдыхает, а после снова уставляется в страницу какой-то книги, стащенной с его полки. — Ошиблись, наверное.

Комментарий к Глава 15. Прекрати это, я себя теряю Да-да, это всё ещё драббл. Четырнадцатая глава, а я только набираю разгон и начинаю сюжет. Но это драббл, да...

====== Глава 16. Здесь только мы, забудь про боль ======

Наверное, меня настолько вымотала звериная доля его силы и собственной беспомощности, что я просто-напросто предпочла реальности хоть какую-то часть забвения, отрубившись практически сразу после того, что он сделал со мной, с моим телом... Знаю, после такого уснуть достаточно сложно, но, поджав под себя колени и повернувшись на бок, я с Божьей помощью отключилась от всего этого хотя бы на несколько часов.

Я помню сон. Сон, в котором я дома у Михайлова, нежусь на кровати после душа и считаю минуты до того, как спущусь в кухню, где разделю с ним завтрак. Моё нутро пронизывают до жути странные ощущения, касаемые его. Я знаю, что не должна позволять себе больше. Знаю, что мне с ним комфортно, как с человеком, как с хорошим другом. Но это ложь. Ложь, шитая белыми нитками, а ещё наглухо заколоченная убеждениями, что покинуть зону дружбы и перейти на новый уровень будет ошибкой.