«Я вырос в сталинскую эпоху». Политический автопортрет советского журналиста

Зачем он это сделал? Может быть, по привычке. Михаил Данилкин привык писать вождям партии. Еще в 1951 г. отправил на имя Сталина статьи «Белинский в наше время» и «Ответ моим обвинителям» и ожидал ответа. На следствии он объясняет причину создания статьи «Разговор со Сталиным» так: «Она написана как реакция на то, что я не получил от Сталина ответа на ранее мной посланную статью»[465]. Кроме всего прочего, Михаил Тихонович вел обширную переписку с ЦК ВКП(б), Молотовским обкомом, с секретарями Ф.М. Прассом и И.А. Мельником. Он протестовал против «зажима критики». Во время обыска на квартире Данилкина была изъята «папка переписки с советскими и партийными органами на 99 листах»[466]. Эти письма Данилкин не предназначал для печати и, как мы уже выяснили, никому не показывал. Более того, вся переписка, изъятая при обыске, с его личного согласия была сожжена, как не имеющая отношения к делу.

Может быть, Михаил Данилкин надеялся, что его «сокровенные мысли» являются добросовестным заблуждением. В ЦК остались настоящие большевики. Они прочтут его тексты, поймут его боль и вступят в борьбу с аристократией. Данилкин все еще верил в тов. Сталина и не верил самому себе. Для дела социализма он был готов пожертвовать собой, называл свою акцию самодоносом и даже предсмертным письмом. «Автор не настолько глуп и сер, чтобы не понимать: писать такие работы, тем более посылать их куда-то равнозначно слабоумию»[467]. Слишком велик риск, слишком напоминает этот поступок обдуманное и предусмотренное самоубийство. Видимо, первоначальный замысел в том и состоял: ценой собственной жизни доказать свою правоту – отослать в директивные и карательные органы свои произведения и принять яд. Он так и объяснял авторскую сверхзадачу, решаемую в пьесе «Жертва обстоятельств»:

Подробно, в образах, в конкретной обстановке показать на мой взгляд истинные причины, толкнувшие человека, долго, добросовестно и всерьез работавшего в области литературы, на самоубийство, с тем, чтобы эта пьеса могла помочь и следственным органам в выяснении причин моего самоубийства[468].

Что-то его остановило. Вера в чудо… Воля к жизни… Страх перед смертью… А может быть, вера в магию собственных слов: пока жив Сталин, со мной ничего плохого не случится.

В общем, Михаил Данилкин решил вызвать на дуэль партийных чиновников «хуже Дантеса», а с ними и туповатых молодцов в форменных фуражках.

Экземпляр рукописи «Жертва обстоятельств», отправленной в областное управление МГБ, он дополнил несколькими строчками «для сведения»:

На теперешних, как и на любых филеров (! – О. Л.) надежда плохая. Из усердия к начальству они хотят выслужиться, а потому безбожно врут. Хорошо бы сие донести по начальству в таком виде, как есть. О наказании за дерзость позаботиться есть кому, я за это не беспокоюсь[469].

По всей вероятности, Михаил Данилкин ожидал немедленного заключения под стражу, но его не последовало. Продолжало действовать постановление Политбюро ЦК ВКП(б), предписывающее согласовывать аресты членов партии с руководством партийных комитетов[470]. Органы госбезопасности время от времени игнорировали это постановление: сначала арестовывали партийцев, а потом ставили в известность райком, но поздней осенью 1952 г. люди из МГБ так рисковать не могли. Михаил Данилкин не мог знать, что в июле 1952 г. Политбюро ЦК потребовало от областных партийных органов взять под контроль всю деятельность местных управлений МГБ вплоть до оперативной работы. Управлениям МГБ было предписано знакомить первого секретаря обкома со всей имеющейся у них информацией[471]. Ф.М. Прасс – секретарь Молотовского обкома на партийном собрании сотрудников УМГБ и УМВД грозил навести порядок в этих учреждениях и потребовал от их начальства полного отчета об их действиях: