Я, звездный рыцарь, или Выйти замуж за героя

Гурий еще раз проверил состояние всех систем. Он дежурил наравне с пилотами, каждую третью ночь, но сегодня был не его черед, посему он лишь прошелся по рубке, отслеживая показания приборов.

— Все будет нормально, капитан, — пилот поелозил на ложементе. — Первый раз, что ли?

— Ты не первый, а вот кое-кто — да!

Несколько минут тому назад Гурий в приказном порядке отправил курсанта Флегмачека спать. Юноша опирался, твердил, что нисколько не устал и готов не спать хоть до рассвета. Заставил его послушаться только пункт «О неподчинении приказу вышестоящего начальства». Его место заняла лейтенант Чайво.

Женщина очень переживала свой неудачный опыт. Хотя его замяли — и действительно, Гурий успел среагировать на ее неправильные действия до того, как отключится внутренняя связь — а именно ее Ыйгун чуть было не обесточила, — она все равно помнила, что чуть было не натворила. Вывести из строя внутреннюю связь на боевом корабле — значит, ослабить его наполовину. Если приказы людям можно отдавать и через наручный комм, то как без связи отследить состояние систем?

Усадив Ыйгун в кресло, Гурий сам, еще раз показал ей кнопки:

— Вот эту, эту и эту не трогать. Запись автоматическая. Искин настроен ловить все, но сквозь фильтр пропускает только те сообщения, где есть ключевые слова. «Помощь», «нападение» и «пираты» или «черные звездопроходцы». Эти сообщения выводятся на экран. Остальные сразу сортируются и поступают в память компьютера. Их можно прослушивать, но предварительно очистив от шумов и наслоений — некоторые сообщения мешаются друг с дружкой, особенно если их начали передавать в одно и то же время на одной и той же частоте. Если хочется послушать — вот капсюль с наушниками. А здесь — настройки звука. В случае возникновения внештатной ситуации обратитесь к вахтенному.

— Есть, капитан.

Гурий шагнул за порог.

Он любил «Стремительного». Любил все шесть лет, что довелось летать на этом корабле. Любил, когда был всего-навсего стажером, любил, когда стал старпомом, любил капитаном и, как многие капитаны, мечтал, что однажды они выйдут в отставку вместе. К сожалению, век кораблей не всегда совпадает с человеческим. Корабли могут устаревать и уходить «на пенсию», замененные более современными моделями. Их могут подбить, а в случае аварии частенько бросают — мол, восстановлению не подлежит, так зачем возиться? Это за жизнь людей борются до последнего. С кораблями вопрос стоит иначе. Несколько раз во время патрулирования Гурий натыкался на мертвые корабли, брошенные экипажем. Когда спасатели проникали внутрь, почти всегда находили запись искина — на мертвом судне оставался «живой» мозг, скрупулезно фиксировавший все до тех пор, пока оставалось питание. И порой это механические перечисление того, как постепенно отключались все отсеки и понижалась до нежизненной температура, пугало и потрясало больше, чем агония запертых в его отсеках людей.

Проходя темным коридором до своей каюты, Гурий скользил ладонью по стене, ощущая ее гладкую поверхность, и ему казалось, что «Стремительный» льнет к нему, как кошка. На его борту не было, как на других суднах, корабельных животных, но Гурий этого не замечал. Его домашним питомцем был сам крейсер. Конечно, этого никто не знал. Конечно, это хранилось в тайне, иначе не видать Гурию космоса, как своих ушей. Но капитан, который искренне считал корабль своим любимым домашним животным, должен наблюдаться у психиатра. И вряд ли его допустят до полетов — иначе, чего доброго, он вместо спасения людей займется техникой!

Дрожь. «Стремительный» тоже что-то чувствовал. Или это так только казалось? Может, правда, он все себе нафантазировал в отсутствие нормальных человеческих отношений?

— Что, друг?

Снова дрожь. На сей раз не мерещится.

— Ты… хочешь мне что-то сказать? — прошептал Гурий и содрогнулся от звуков своего голоса. Воровато оглянулся — никто не должен знать, что капитан шепчется с кораблем. Не с искином, а именно с той грудой металла и пластика, которая сейчас несется сквозь космос.

Корабль «промолчал».

«Показалось!» — подумал Гурий, не зная, что он чувствует больше — разочарование или облегчение.

Но над входом в его каюту горел алый огонек. Занято.

В капитанской каюте кто-то был.

Вот о чем предупреждала дрожь корабля! Он не мог не впустить в каюту человека, если у того был код доступа, но не мог и не обратить на это внимание капитана.

Рука привычным жестом потянулась к кобуре. На военном судне все носили оружие, а многие держали бронежилеты наготове. Впрочем, Гурий тут же оценил абсурд ситуации. Ну, разве мог проникнуть в каюту посторонний? Скорее всего, это кто-то решил побеседовать с глазу на глаз — неугомонный Флегмачек или скептически настроенный Ковач. Подумав об этих двоих, Гурий раздумал доставать оружие.

Дверь послушно скользнула в сторону. В каюте царила тишина и темнота. Но в этой темноте кто-то был. Глаза различали светлый силуэт, слышалось неровное дыхание.

— Свет, — приказал капитан.

— Нет! — испуганным шепотом откликнулась темнота.