Яблоко транзита

Классическая своей неустранимой сыростью одиночка вместо камеры-люкс, куда был накануне Алекс заселен, легла в его невеселый прогноз, точно второй снаряд в прежнюю воронку. Наверное, потому при заселении Алекс был хоть и наигранно, но был весел, даже испросив у надзирателя усиленный ужин как приличествующий новоселью подарок. Тот вытаращился, потерявшись в дилемме – арестант поехал или над ним так издевается? Ведь ущемление жилищных условий заключенного чаще всего чревато протестом, а то и истерикой. Но поскольку Алекс в штрафплощадку писаных и неписаных тюремных правил не заступал, то был деловито с пожеланием спокойной ночи заперт.

Суровой незатейливости нар Алекс не испытал – «новая ненормальность» – термин, родившийся при укладывании – прихватила все органы чувств, переключив взлохмаченный разум в режим устранения аварии. Было от чего: его просьбы получить перечень адвокатов с допуском к гостайне, адресованные обоим дознавателям и минутами ранее – администрации «Аялон», замылены либо невнятными ответами, либо искусной переменой темы. Мимо ушей пропущено и напоминание о базовом праве арестанта – звонке к родственнику – извещение о факте ареста и месте заключения под стражу.

Стало быть, заключенного по имени Алекс Куршин не существует? В стране, практикующей для профильной нации верховенство права, звучало обескураживающе, если не зловеще…

Чего-чего, а такого финала своей кругосветки – сгинуть в склепе безвестности – в краю полюбившихся всем сердцем пальм он не предполагал. Больше того, если в узилище Хамаса и заглядывал лучик надежды ему на белый свет выбраться, то отражал его золотой маяк Иерусалима, четвертая религия которого – культ жертвы, оказавшейся во вражеском плену.

Будто его миротворческая аукнувшаяся подвалом в Газе миссия тот самый случай, но это на первый, неискушенный в закадровой возне разведок взгляд. Здесь Алексу вспомнился закупоренный на объекте «Моссада» австралиец, которого несколькими годами ранее по счастливой случайности обнаружил ушлый журналист. Но развязки истории он не знал, да была ли она? Злоупотребления силовой функцией государства в странах первого мира – повседневность, из года в год себя воспроизводящая. Ползучая Гуантанамо отливов и передышек не знает, сколько бы СМИ не изводили метафор, гипербол и бумаги, подытожил смысловой блок он.

Быть тогда как? За что в этом дереве, оструганном цинично-холодным разумом, цепляться? – открыл послесловие своих терзаний Алекс. – Забрасывать прокуратуру жалобами? Есть ли смысл? «Моссад» наверняка обзавелся индульгенцией, продиктованной якобы высшими национальными интересами. Объявить завтра итальянскую забастовку следователю, пока не обеспечат явку устраивающего стороны адвоката? Не вариант… Полицейский следователь не более чем статист, исполнитель техзадания «Моссада» – засудить выскочку, переливая из пустого косвенного в порожнее неподсудности власти. Проще выражаясь, косяк надуманных подозрений, для вящей важности нафаршированный купюрами из дела оперативной разработки, которые якобы диктуются оперативными соображениями.

Другое дело, Михаль. Она – реальный игрок из команды всесильных манипуляторов вне общественного надзора, правящих в пасьянсе бал… Так что? Затребовать встречи с ней, обещая покаянную? Встретившись, разъяснить, не стесняясь в выражениях, какого масштаба комбинацию ломает «Моссад», выводя из игры уникального посредника – хоть и хлипкий, но пока единственный мост между русским президентом, мега-коррупционером, иммунитет которого – пожизненный трон, стало быть, контроль за терминалом Апокалипсиса, и остальным миром, усматривающим в этой аномалии экзистенциальную угрозу.

Тут ветвь плодов размышлений надломилась, загадочным посылом образуя параллельную реальность. Своими формами объявилась Михаль, точно обозреваемая обложка журнала мод конца шестидесятых, сама по себе, без всякой привязки к ордену, к которому принадлежит.

Кто она, озадачился он, и откуда? Вроде, баба как баба, всё на месте и в самом соку… Будто знакомая, но не припомнить… Может, кто-то из давних клиентов или еще древнее – учительница из школы? Оттуда, наверное… Мы, прыщавые, таких, раскованных, не прятавших своих прелестей любили… Есть, на что посмотреть и ко сну помечтать… Как-никак совок – тормоз мечты, стиля, эластики души и тела. Но не суть: с тех пор история не раз кувыркнулась, перелицовывая мир и облик человека. Между тем венец природы в своем стержне прежний – прожектор гаджетов и изысков достатка подвалы базовых инстинктов не осветил. Больше того, страны, испытавшие перезагрузку строя, то пародируют отбракованное, то и вовсе откатываются в дремучесть…

Но к чему это я? Что за невнятица, болтушка мыслей и воспоминаний? Ах, вот оно что…