Яблоневый сад

Когда ещё представится случай опубликовать Глеба Пакулова, когда он сможет прийти к читателю? Стыдно произнести: тираж книги «То знак мне был…» всего-то… 100 экземпляров. А нынче, кажется, Год культуры. Следующий же годок – литературы. Ничего мы не перепутали? Надо бы по давней русской традиции узелок завязать.

(2014)

Складень

Читателем попадая в книгу Валентины Сидоренко «Складень» (2012), попадаешь как в окиян-море: перед тобой раскрываются немереные просторы жизни и судьбы, земли и неба. Однако на этих просторах тебя подстерегают шторма. Ты подчас испытываешь страх не доплыть до берега, повстречаться с неодолимыми, неведомыми силами природы. Но и светлые, чистые дали радуют тебя, маня плыть дальше. И на путях своих ты сможешь пристать к берегу в тихих гаванях островков или целых континентов, где можно передохнуть, подготовиться к новым испытаниям, узнать что-то неизвестное, полезное для тебя; и встречные суда могут поприветствовать тебя, при нужде поделиться пресной водой, припасами, дать совет.

Книга «Складень» всеохватная. И не размером складня, то есть двух- или в основном трёхстворчатой иконой, она определяется, а тем, что в иконе, из каких далей времён она, икона, пришла к нам и кто теперь владелец её, призванный, молясь, считывать, разгадывать духовное послание и богомаза, и предков наших, и, верится, вышних сил. О сиюминутном и вечном, о грехе и святости, о горе и счастье книга сия, да, тематически необъятна, окиянична, что ли. «Складень», скорее всего, не только и не столько книга стихов, как примерно обозначено в ремарке, а целый роман. Или даже сага в стихах. Или – хочется быть ещё точнее – плач в стихах; плач – в смысле исполнен труд в жанре древнерусской литературы. Роман-плач в стихах, пожалуй так поточнее будет.

Складни средневековой, да и более поздней Руси-России, поясняют нам толковые словари, «могли являться путными, то есть их брали с собой в дорогу (в путь), на богомолье, в поход; некоторые многостворчатые складни так и назывались – походные…» Дорогой, походом, знаете, может быть и целая жизнь. А сама жизнь может стать неустанным духовным поиском. А поиск – это неизменно творчество. Валентина Сидоренко в прошлом много и интересно работала в прозе, создавая не рядового порядка повести, и вот теперь в дороге своей жизни она нашла себя ещё и как поэт. Это интересно; обычно от стихов уходят в прозу. Смеем предположить: если бы Пушкин пожил ещё, да пожил бы многонько, то он опередил бы аж самого Льва Толстого: высококлассные – но уже пушкинские – эпопеи были бы явлены русской литературе и миру раньше на два-три десятилетия, в том числе об эпохе Наполеоновских войн или о декабристах с Сибирью и возвращением их. Впрочем, известно, что сослагательного наклонения в истории – и в истории литературы, разумеется, в том числе – нет и быть, слава Богу, не может.

Мы обратились к сослагательному наклонению и предположению только потому, чтобы отчётливее понять и увидеть проблематику отхода интересного, рядом с нами живущего писателя от прозы, которая по преимуществу является стихией ума, и перехода его в поэзию, которая, по сути, выражает собою стихию чувств. И это не праздный интерес, если задать вопрос и попытаться на него ответить: почему Валентина Сидоренко не смогла работать в прозе? Не говорим «не захотела», потому что истинному таланту, как, к примеру, дождю или снегу, не дано хотеть в полной и безоговорочной мере, как, где и когда явить себя. Талант, как дождь или снег, явление природное. И, разумеется, стихийное, не очень-то подвластное обстоятельствам. Но стихия сама по себе не является: для её зарождения, развития и последующего проявления в мире нужны предпосылки, некое предначалье силы её.

Что явилось предначальем рождения поэта Валентины Сидоренко? Почему она не смогла работать в прозе и на протяжении уже многих лет издаёт поэтические книги?

Наиболее ясный ответ в книге «Складень»: причина – боль.

Боль большая, сложная и, похоже, свычная.

И она, боль её, в книге – стихия, явление природное, кажется, неодолимое уже и самим автором. Нерв боли, следует отметить, отчётлив и в прозе Валентины Сидоренко, но в её нынешнем творчестве, в поэтическом, он уже как раскалённые уголья, на которых стоит голыми ступнями поэт. Стихия чувств захватила и одолела душу! Но одолела в значении очаровала, пленила, повлекла за собой. Собственное страдание, возможно, стало культом (что, не будем скрывать, настораживает и печалит).