Яик-Горынович

– Да послухайте, что расскажу, байстрюки, интересно! – не унимался, лез со своим нетерпеливый рассказчик. – Про клад Стенькин слыхали, что он насупротив нашего городка зарыл? До сих пор его казаки по сыртам ищут, все курганы перекопали, а клад как сквозь землю!..

– Ну и в глотку ему полено, Разину тому с его кладом, – вновь заволновались парни и пригрозили поколотить искателя разбойничьего золота, ежели не угомонится.

– У нас теперя свой Разин, Емеля Пугач, – скептически хмыкнул один чернявый казачок в высокой отцовской шапке. – Наши городские многие к нему утекли… в ватагу.

– То не Пугач, а сам государь Петр Федорыч Третий! – поправил его сосед, бедно одетый молодец с разбойной искринкой в узких азиатских глазах, – сразу видно, из войсковой, непослушной партии.

– Поди, цалуйся со своим каторжным государем, – возразил паренек из старшинского послушного лагеря. – Вор он, и дети его воровского роду-племени!.. Он – самозванец, а ты, Мишка, – дурень и слухаешь таких же, как сам, бездельников…

– За дурня получишь, Егорка! – пригрозил Мишка.

– А ну спробуй, – полез тот в бутылку.

– И пробовать неча, – ощерился враз Мишка и с силой ткнул Егорку крепким кулаком в плечо.

– Ах, ты драться? – удивился тот и в ответ ткнул Мишку.

Через минуту казаки, крепко сцепившись, кубарем покатились по земле. Яростно тузили друг дружку кулаками, кормили до сыта землей с травою, сердито сопели и матерились, как взрослые. Казачата еле их растащили и увели каждого в свою партию. Мишка с Егоркой снова то и дело бросались в драку, но их вовремя перехватывали и водворяли на место.

Постепенно молодежь парами разбредалась вдоль берега. Наступала следующая фаза игрищ – любовная. Кто еще не был знаком, тут же и находил себе дружку, примеченных загодя в хороводе. Для того его девки и водили, чтоб во всей красе предстать перед казаками. Те, хлебнув для храбрости и куражу водочки, смелели на глазах, лезли с любезностями к девчатам, куда их не просили… Жадно, с голодной молодой напористостью лапали в кустах, а то и того… Но это уж как водится в таких случаях. Дело неугомонное, молодое…

У реки появилась новая группа парней, среди которых и Ванька Зайцев. Увидев его, Любава насторожилась.

– Мой папашка Пугача побил, – хвастался Иван приятелям. – Надысь из степи казак от Бородина приехал, сказывал: самозванцу крышка! Всех бунтовщиков под Генварцовской крепостью положили… Там одних мертвяков тысяча душ, а то и поболее!

Любава, услыхав, испугалась за судьбу братьев. Сразу помрачнела, вышла из девичьего хоровода.

– Любка, ты куда? – окликнула ее Устинья.

– Гуляйте, я сейчас, – рассеянно отмахнулась та.

Кузнецова не стала настаивать, неправильно истолковав ее поступок. Понимающе подмигнула девчатам, многозначительно указала глазами на Ваню Зайцева. Те ее поняли. Давно догадывались своим безошибочным девичьим чутьем, что Люба сохнет по Ванюшке.

Тот догнал Атарову возле вербы, перегородил путь.

– Здравствуй, соседка! Что-то, гляжу, не весела? Али по непутевым братцам скучаешь? Так по ним теперя перекладина плачет! Допрыгались, клятвопреступники…

Любава со страхом глянула на Ивана, судорожно проглотив подкативший к горлу ком, спросила:

– Про Пугача правду сказывал? Что побили его казаки… Чи сбрехал?

– А тебе бы как больше хотелось?

– Чтобы Борис со Степкой вернулися…

– Вернутся, как же, – зловеще хмыкнул Зайцев. – Под конвоем и в кандалах!

– Не говори так, Ванька! – с досадой вскрикнула молодая казачка и закрыла ладонью глаза. – Злой ты… А они какие-никакие мне братья кровные… Злой! Злой! Не люблю тебя! Так и знай, не люблю…

Любава разрыдалась и бросилась от стыда в темноту, но Зайцев быстро настиг ее, зажал рот горячим поцелуем, заломил руки за спину… Девка замычала, вырываясь, задергалась всем телом, но парень не отпускал. Повалил добычу на траву, тут же, в кустах у речки, вздернул подол… Казачка почувствовала на своем голом теле чужие горячие руки, еще раз попробовала вырваться, изогнулась дугой – и обмякла. Перестав сопротивляться, покорно легла на траву… Вскрикнула, до крови закусив губу, когда стало особенно больно… И как будто провалилась в какую-то глубокую черную яму, из которой уж нет возврата…

Глава 34 На тихом Илеке

1

Форпосты сдавались повстанцам без боя. В Рубежном, Генварцовском, Кирсановском и Иртекском Пугачев взял еще три чугунных пушки и порох с зарядами. Казачьи малочисленные гарнизоны с радостью перешли на его сторону, пополнив ряды войска. Теперь у Емельяна Ивановича наконец-то появилась своя артиллерия, и он решил испробовать ее в деле. Под вечер 19 сентября, верстах в пятидесяти от хутора бывшего войскового атамана Бородина, Пугачев велел остановиться на отдых. Пока гвардейцы под руководством адъютанта Давилина ставили царский шатер, Емельян Иванович выехал с приближенными в степь. Сюда же доставили четыре пушки с зарядами.

Пугачев обратился к атаманам:

– Нет ли у кого в полку умелых канониров?