Яик-Горынович

По настоянию Максима Шигаева освободили из-под ареста легко раненого, помятого в свалке капитана Дурново и всех остальных офицеров и престарелых солдат-инвалидов Алексеевского пехотного полка, взятых в плен во время недавнего возмущения, всего числом до ста человек. Все они тут же, на выделенных войском санях, отбыли до ближайшего правительственного форпоста Верхне-Яицкой дистанции и далее, в губернский Оренбург, откуда и начали свой бесславный поход на непокорный Яик.

Затем повстанцы приступили к составлению прошения на высочайшее имя здравствующей императрицы Екатерины Алексеевны, где пытались объяснить причины, побудившие яицкое войско прибегнуть к столь жестким и даже трагическим мерам в отношении генерал-майора Михаила Михайловича фон Траубенберга, некоторых офицеров и солдат его команды, а также бывшего атамана Петра Тамбовцева и казненных старшин.

Сочинял петицию грамотный и начитанный Максим Шигаев. Остальные поверенные судьи подсказывали, что вставить. Не так давно прибывший в составе делегации из Питера сотник Иван Кирпичников доказывал, что виновником всех бед и напастей, обрушившихся на яицкое войско, является никто иной, как вице-президент Военной коллегии граф Захар Чернышев.

– Он, он, вражина, палки нам в колеса вставляет! – зло говорил Кирпичников, крепко сжимая в большом, жилистом кулаке шапку и ударяя им о стол в войсковой канцелярии. – Об том же и генерал Григорий Григорьевич Орлов толковал, тожеть грах, полюбовник тайный Катьки-императорши. Мы, обретаясь в столице, на прием к Орлову ходили, он нам все как на духу и выложил. Бумагу отписал ко всему войску, которую я и привез в городок, да генерал Траубенберг ее под сукно похерил, народу не показал. А в ней вся правда была прописана, потому как надежа наша, грах Григорий Григорьич Орлов, нашу сторону взял, а не Матюшки Бородина и Тамбовцева, Царство ему Небесное… И братец старшой генерала Орлова, Иван Григорьевич, тоже войску благоволит. Вот бы нам под их руку, а не Захарки Чернышева!

– Все верно, братья-казаки, – поддержал Кирпичникова уважаемый среди непослушной стороны Михайло Толкачев. – В прежние времена, старики сказывают, при анпираторе Петре Первом Алексеевиче, яицкое войско под дирекцией генерал-фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева состояло и никаких гонений не было. Все чин-чинарем, по закону, без самоуправства атамана и старшин. А как передали нас под руку Военной коллегии, так все и началось…

Казаки дружно постановили просить императрицу, чтобы она своим указом вывела их из управления Военной коллегии и лично вице-президента графа Чернышева, а передала в дирекцию «одной персоны» – графа Григория Орлова или его старшего брата Ивана Григорьевича Орлова. При этом напоминали, что подобная система управления яицким войском была при императоре Петре Первом и очень хорошо себя показала.

Виновниками происшедших в начале января в Яицком городке беспорядков казаки считали генерала Траубенберга и атамана Тамбовцева со старшинами, объясняя все их несправедливыми действиями. Генерал первый отдал приказ стрелять из пушек и ружей по мирной процессии безоружных горожан, шедших на площадь к войсковой избе с иконами и церковными хоругвями, во главе с настоятелем местного Петропавловского храма отцом Михаилом Васильевым.

В Санкт-Петербург с челобитной отправилась очередная делегация в составе четырех человек во главе с Максимом Григорьевичем Шигаевым, и в городке стали ждать высочайшего указа императрицы, надеясь на ее справедливое и мудрое решение. Но все чаяния наивных, как малые дети, храбрых степных «лыцарей» были тщетны.

Яицкая станица в Петербурге была тут же арестована и заточена в страшную Петропавловскую крепость. На первом допросе присутствовали и оба фигуранта казачьей жалобы: вице-президент Военной коллегии Захар Григорьевич Чернышев и блистательный фаворит Екатерины, один из организаторов дворцового переворота 1762 года, генерал-фельдцейхмейстер русский армии Григорий Григорьевич Орлов. Закованных в железа яицких депутатов, как опасных государственных преступников, жестоко пытали, требуя назвать имена зачинщиков мятежа и убийц Михаила Михайловича фон Траубенберга. Все иллюзии казаков насчет справедливого рассмотрения своего дела оказались тщетными. Впрочем, чего и следовало ожидать!