Яик-Горынович

Переждав метель, послушав рассказы забредших на огонек в умет казаков, охотившихся в степи, Пугачев с Филипповым утром отправились дальше. Здесь, по дороге в Яицкий городок, Емельян и признался Семену Филиппову о своем намерении вновь взбунтовать яицкое казачество, либо, ежели не выгорит дело, увести всех желающих на Кубань, под крылышко турецкого султана, как это сделал в начале века, после подавления Булавинского восстания на Дону, атаман Игнат Некрасов. Семен Филиппов внешне никак не выдал своих чувств, в душе же испугался и порешил, что с таким опасным человеком ему дело иметь не резон.

– Что ж, – сказал он глубокомысленно, – яицким казакам теперя деваться некуда… Как есть все пойдут за тобою, али почти все. Вот только средств не у каждого на переход в Туретчину найдется в достатке. Обеднели ноне казаки вчистую. Рыбные угодья все лучшие старшины позахватывали, солью государство торговать запрещает, монополия, вишь… Куда ни кинь, всюду клин!

– А я им, каждому семейству, по двенадцати рублев из собственных припасов выделю, у меня есть, – похвастался Пугачев. – А своих денег не хватит, купцы знакомые, раскольники помогут. Есть у меня один надежный человек на Украине под Гомелем, завсегда ссудит, сколько надобно. Да еще отец Филарет верные адреса назвал. Даже в самой Казани наши людишки, купцы, обретаются.

– Ну когда так, то и мы, грешные, слобожане, тебя поддержим, – услыхав про деньги, охотно закивал головой Семен Филиппов.

Прибыв в Яицкий городок, путники свернули сани в один из кривых городских переулков. Филиппов держал путь к своему старому знакомцу, тоже, как и он, раскольнику, пожилому казаку Денису Пьянову.

Яицкое казачество в православные церкви на службу почти не ходило, почитало своих раскольничьих церковных руководителей – старцев да игуменов. Правительство ничего поделать с казаками не могло, церковное православное руководство – тоже. Так и оставили их до поры до времени вне официальной православной церкви, как магометан, иудеев и лютеран.

Денис Пьянов вышел их встречать в накинутом на сутулые плечи овчинном нагольном полушубке.

– Что за человек с тобой едет? – спрашивал он у Филиппова, помогая распрягать лошадей возле конюшни.

– А это, Денис Степанович, благодетель наш и всего войска Яицкого, – загадочно обронил Семен Филиппов. – Обещает каждому семейству по двенадцать рублев выплатить на переселение на Кубань в Туретчину. Право слово… Да он и сам тебе, думаю, все обстоятельно обскажет. Слушай его.

Пугачев за трапезой и верно открыл Пьянову свои намерения относительно яицких казаков.

– А почто печешься о нас, грешных, мил человек? – подозрительно поинтересовался Пьянов. – Тебе-то в том какая выгода? Почто деньгами соришь без счету? Это какая же сумма выйдет, ежели по двенадцати рублей да на все войско?..

– А это уж, батюшка, не твоя забота – чужие деньги считать, – лукаво ответствовал Пугачев и замял разговор…

Помолчали, продолжая трапезничать. Престарелая жена Пьянова Аграфена и взрослая, но еще не замужняя дочка прислуживали за столом.

– Слух идет, в Царицыне городе свергнутый ампиратор Петр Федорович Третий объявился, – хлебая жирный наваристый борщ расписной узорчатой деревянной ложкой, сообщил сотрапезникам Денис Пьянов. – Правда аль нет, не слыхал, Емельян, не знаю, как тебя по батюшке?

– Молод я еще по батюшке меня величать, – скромно сказал Пугачев. – А вот с детства нарекли мне второе имя… – Он испытующе взглянул в глаза Пьянова и медленно докончил: – Петром меня домашние звали, как ныне здравствующего ампиратора Петра Федоровича, который – истинно! – от смерти в Петербурге спасся и живой-невредимый вновь в Царицыном городе объявился. Правда твоя, Денис Степанович.

– А еще казаки сказывают, что будто взяли ампиратора в Царицыне и в железные колодки забили, – продолжил Денис Пьянов. – Правда аль нет, не знаешь?

– Брехня, Петру Федоровичу снова Господь помог от Катькиных катов спастись и на свободу вырваться, – сказал Пугачев. – Караульный солдат Федот Рябчиков помог ему из-под стражи уйти.

– А ты откель знаешь? – недоверчиво глянул на него Пьянов.

– А я и есть ампиратор Петр Федорович Третий собственной персоной! – неожиданно признался Пугачев, чем поверг обоих сотрапезников в немалое замешательство.

– Ваше величество, отец родной!.. – вскочил с места Семен Филиппов и хотел уж повалиться в ноги самозваному императору, но Пугачев его удержал.

Денис Пьянов с испугом глянул в лицо Емельяна, недоверчиво покрутил головой.

– Что смотришь, батюшка? – с подозрением вопросил Пугачев. – Никак сомневаешься в сказанном?

– Упаси Бог, ваше величество, – затряс головой Денис Степанович. – Любопытно просто, как тебе удалось из Петербурга от нечестивой царицы Екатерины уйтить? Небось, верные люди сыскались, пособили?