Яик-Горынович

– Вот и я за то ж… – поспешил переменить тему Харитон. – Заварили енералы с дворянами кашу в Петербурге, батюшку с престолу сковырнули, а нам теперь рас… Тьфу ты пропасть, опять не туда понесло! – сплюнул с досады Бекренев.

Казаки весело рассмеялись.

2

От Бударинского форпоста по большой дороге до Яицкого городка считалось ровно семьдесят девять верст. Крупных укреплений здесь больше не наблюдалось – только мелкие форпосты, пикеты и маяки. Емельян Иванович выслал вперед разведку – полдюжины яицких казаков и Тимоху Мясникова за главного, так как тот хорошо знал эти места. Казаки поехали быстрой рысью вдоль берега Яика, зорко всматриваясь в степь и чутко, как сторожевые псы, прислушиваясь к звукам.

Не проехали и трех верст от Бударинского форпоста, как казак Еким Давилин вдруг резко натянул повод, остановил коня и указал нагайкой на дальний прибрежный куст, за которым ему почудилось какое-то шевеление.

– Да то хряк, небось, землю роет, либо лиса, – отмахнулись товарищи. – Почудилось тебе, Еким, с похмелья.

– Да не, браты, ктой-тось есть, – настаивал Давалин. – А ну я сгоняю, погляжу.

– Давай, проверь, – согласно кивнул командир Тимоха Мясников.

Давилин хлестнул нагайкой коня и вмиг оказался возле подозрительного куста. Оттуда прогремел вдруг выстрел, и конь Давилина, резко подогнув ноги, на всем скаку грохнулся грудью наземь. Казак кубарем перелетел через голову коня и запахал головой землю. Остальные разведчики дали дружный залп по кустам и пустили коней вскачь, охватывая подозрительное место с двух сторон. Но там уже никого не было. Далеко впереди маячили спины двух скачущих в степь всадников.

– Симоновские лазутчики! – яростно вскричал Мясников и погнал коня вслед за беглецами.

Казаки его команды не отставали. Позади вставший с земли, целый и невредимый, Давилин с сожалением осматривал убитого коня. Принялся отвязывать тороки и снимать седло. Тем временем расстояние между преследователями и комендантскими лазутчиками быстро сокращалось. Видя такое дело, те стали отстреливаться на ходу из ружей. Еще двое разведчиков свалились с коней. Один потом встал, прихрамывая, а другой так и остался лежать в бурьяне, убитый вражеской пулей наповал.

Казаки взъярились:

– Живьем брать сукиных сынов, кожу с них с живых посдираем! – кровожадно загорланили они, умело беря в клещи вражеских всадников.

Кони у тех быстро сдавали, видно, были уже до этого истомлены. У пугачевцев же рысаки были свежие, хорошо отдохнувшие в крепости, отъевшиеся за ночь на казенных лугах. Летели быстро, играючи преодолевая расстояние, только комья земли с приставшей травой картечинами вылетали из-под тяжелых копыт.

– Да это никак Скворкин, тварь! Старшинский сынок, – узнал одного из беглецов Тимоха Мясников. На ходу прицелился из ружья и метким выстрелом сразил наповал его лошадь.

Казаки стали дружно палить вслед другому беглецу и тоже попали. Конь его кувыркнулся вместе с всадником, подмяв его под себя, придавил всей тушей. Немного побился на земле, посучил ногами и вскоре затих.

Пугачевцы окружили обоих лазутчиков. Молодой казачок Алексей Скворкин был цел-невредим. Он резво вскочил на ноги, выхватил узкую, блеснувшую на солнце шашку и злобно бросился на противников. Разведчики отпрянули, образовав широкий круг. Кто-то сзади с силой ткнул Скворкина тупым концом пики в спину. Тот упал, зарывшись молодым, безбородым лицом в траву. На него навалились, вырвали шашку, скрутили назад руки, замотав их крепким волосяным арканом. Второй лазутчик оказался мертв, его так и оставили под крупом убитого коня, на съедение волкам. Предварительно сняли со скакуна седло, а с самого покойника – чекмень и шапку.

Скворкина, подталкивая в спину концами пик, погнали через целину к дороге. Позади всех плелись, с седлами на одном плече и с переметными сумами на другом, Еким Давилин и прихрамывающий пугачевец. Тимофей Мясников с двумя казаками подъехали к товарищам и переложили их поклажу на своих коней.

Впереди по дороге запылило основное пугачевское войско. По случаю поимки вражеского лазутчика устроили недолгий привал. К Емельяну Ивановичу пригнали Скворкина. Тот, как пойманный в капкан волчонок, хищно скалил зубы и оглядывался по сторонам, думая о спасении. Но выхода не было, повсюду его окружали враги.

Тимоха Мясников вкратце обсказал царю о случившемся, тот сердито нахмурил брови.

– Как же ты мог, негодный, супротивничать моим верным слугам?! Казака моего убил, двух покалечил… – Пугачев, не слезая с коня, сверлил яростным взглядом молодое, ненавистное лицо пойманного противника.

– Ты гляди, все войско Яицкое ко мне, своему законному ампиратору, преклонилося, а ты супротив?! Что скажешь в свое оправдание? Ну?

– Кто ты есть таков, не ведаю, а токмо у нас императрица Екатерина на царстве, а не ты, дяденька, – процедил сквозь зубы Алексей Скворкин.