Якудза: преступный мир Японии

27 августа я отправил ему в офис еще одно письмо, чтобы узнать, как идут дела. Ответ пришел от его коллеги, сообщившего мне, что Игари, увы, больше нет в живых. Тем утром его тело с перерезанными запястьями было найдено в его загородном доме в Маниле. Время смерти было неизвестно. Перед своей смертью Игари работал над своей последней книгой «Гекитоцу» («Столкновение»). В этой потрясающей работе он открыто называл настоящие имена якудза и связанных с ними политиков. Он написал об этом следующее:

«Там, где это было возможно, я старался не скрывать настоящие имена. Я понимаю, что это представляет для меня огромный риск, на который я пошел, потому что хотел честно написать о своей борьбе с несправедливостью, скрытой в нашем обществе, и о результатах этой борьбы. Уместно указать имена тех, с кем вы сражаетесь».

Перед отъездом в отпуск в Манилу он сказал своему редактору:

– Я рыскаю по опасным местам, и что со мной будет, я не знаю. Давайте подпишем издательский контракт прямо сейчас.

В сентябре я пришел в офис Игари, чтобы отдать ему дань памяти; похорон не было. В его кабинете соорудили небольшую траурную композицию, но в целом все осталось таким же, как при его жизни, даже на столе лежала статья о матчах Ассоциации сумо с его пометками. Его секретарь сказала мне:

– Игари-сан был очень рад взяться за ваше дело. Он всем хвастался, что представляет интересы репортера «Нэшнл Географик», как настоящий юрист-международник!

Я почти услышал, как он произносит эти слова и громко, раскатисто смеется.

Горе ощущается так странно. Лишь увидев его опустевший стол, я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Я просто не верил, что он мог покончить с собой, особенно в свете его воодушевляющей речи. Этого не мог сделать человек, которого я знал.

Партнеры Игари взялись за его дело и помогли мне составить письмо издателю в качестве прелюдии к судебному иску. Я не был уверен, что они поддержат меня, если дела пойдут плохо, и не винил их. Я был его последним клиентом, и после того, как он взялся за мое дело, его нашли мертвым. Иногда ты действительно остаешься совсем один.

Я расспрашивал о том, что с ним случилось. Я не смог найти никого, кто назвал бы вескую причину, по которой он мог покончить с собой. Несколько газетных статей намекали, что его убили, но ничего существенного в них я не нашел. Я говорил с его редактором. Я говорил с его друзьями. Я говорил с его юридическими партнерами.

Ходили слухи, что какая-то молодая женщина, юрист, собиралась подать на него в суд за сексуальные домогательства. Я никак не мог выяснить, сколько правды в этих слухах. Очень в духе якудза – выдумать скандал, который может оправдать суицид, а потом убить жертву и выдать это за самоубийство. В случае с Игари не осталось ни одной записки, даже напечатанной.

Я оказался в нелепом положении. Мне нужна была помощь, потому что сам я выпутаться не мог. Мне было противно просить об одолжении якудза. Мне всегда противно чувствовать себя перед кем-то в долгу, поэтому я всегда стараюсь расплатиться как можно скорее, сколько бы времени это ни заняло. Ну, может быть, я и не собирался просить об одолжении, но мне нужен был совет, и хотя просить совета и просить об услуге – разные вещи, в мире якудза это нередко может считаться одним и тем же.

Со Старейшиной, своего рода моим благодетелем в организации, всегда было нелегко связаться, но я все равно к нему обратился. 11 сентября я подошел к назначенному таксофону, и он позвонил точно по расписанию. Первое, что он мне сказал, было:

– Я слышал, что вашего адвоката не стало. Игари был занозой в заднице, но он был храбрым человеком. Я сожалею о вашей потере.

Кажется, Старейшина всегда был на шаг впереди всех – или, по крайней мере, меня.

– Да, его больше нет, поэтому я и звоню. У меня к вам небольшой вопрос: вы читали книгу Гото?

На другом конце телефона повисла недолгая пауза.

– Да, мы все ее читали. Вот наглый сукин сын. Как это называется у итальянцев?

Я не сразу понял, что он имеет в виду.

– У мафиози?

– Да, этот их кодекс молчания. Омлетта или как его там.

– Омерта[15].

– Да, точно. Ну вот, он понятия о ней не имеет. Мы в полнейшей растерянности, не знаем, что делать. Черт с тем, что он обнародовал вещи, о которых никто не должен знать. Но это к тому же бестселлер, так что, заткнув ему рот, мы рискуем привлечь слишком много внимания. И вдобавок ко всему он теперь еще и священник, да?

– Ага. Правда, не думаю, что он очень уж раскаялся.

– Он нанес вам несколько ударов. И вы видите, что скрытая угроза тут налицо.

– Я знаю. Поэтому и обратился к Игари-сан. Он собирался потребовать опровержения от издателя, а потом мы планировали подать на него в суд.

Повисла такая долгая пауза, что я подумал, будто звонок оборвался.