Якудза: преступный мир Японии

– Когда это произошло? – наконец спросил он. – Когда вы к нему обратились?

– Восьмого августа. Я был его последним клиентом.

Кто-нибудь другой мог бы спросить, не считаю ли я, что в смерти моего адвоката виновен Гото. Конечно, я рассматривал такой вариант, и, конечно, мой собеседник – тоже. Мне даже не нужно было ничего говорить вслух, потому что я знал – мы оба прекрасно друг друга понимаем.

– Позвольте мне разобраться в этом. В любом случае совет хотел бы с ним поговорить, и я тоже. На следующей неделе я буду в Токио. Вы можете в воскресенье встретиться со мной в «Гранд Хаятт»?

Конечно, я согласился. В то время «Гранд Хаятт» еще был одним из немногих мест, где не обращали внимания, что к ним время от времени наведывается босс якудза. Либо они не знали, кто их клиент, либо им было наплевать.

Номер не был забронирован на его имя, но во Французской кухне на втором этаже, в зоне для курения, меня встретил его помощник и провел к нему. В номере меня ждали пачка сигарет, немного яцухаси (сладостей из Киото) и он. Может быть, потому что было воскресенье, он решил обойтись без костюма и расхаживал по огромному номеру, разделенному на две части, в темном халате и босиком. Я стоял, пока он не предложил мне сесть за длинный стол в центре.

Мы немного поговорили о том, как меняется мир. Репрессии против якудза на фондовых рынках по-прежнему шли в полную силу, а Демократическая партия Японии якобы заручилась поддержкой «Ямагути-гуми». На эту тему он тоже со мной побеседовал, иронически отметив, что один из членов Демократической партии Японии у них под каблуком и все об этом знают. Я не стал поднимать острую тему, потому что знал, что это сделает он. И он оправдал мои ожидания.

– Ваш адвокат занимался многими вопросами, для нас довольно болезненными. Он интересовался нашим участием в сумо, нашим участием в бейсболе, и его книга, вероятно, тоже вызовет у многих раздражение – если когда-нибудь будет напечатана. Вот что: мне известно, что он умер не своей смертью, и это все, что я вам скажу. Ваши опасения по поводу Гото приняты к сведению, и я, как вы знаете, не испытываю к этому человеку симпатии. Я ясно дал ему понять, что если с вами что-нибудь случится, это будет не в его интересах. Так что пока можете вздохнуть спокойно.

И так закончилась эта история.

Я получил от филиппинской полиции копию отчета о гибели Игари. Он был найден мертвым в своем номере отеля в Макати-Сити двадцать седьмого августа в три часа. Рядом с его телом находились канцелярский нож, чашка с лекарством, которое могло быть снотворным, и стакан вина. Он лежал на кровати лицом вверх. На левом запястье была рваная рана. Вскрытие показало, что причиной смерти стал инфаркт миокарда, а не самоубийство. Его брат Тетсуро Игари опознал тело, и его кремировали. Прах был перевезен обратно в Токио. Хайме Масиланг, начальник отдела по расследованию убийств, сделал пометки к отчету.

Рваная рана на левом запястье показалась мне странной. Этого недостаточно, чтобы истечь кровью, и кто станет пытаться покончить с собой с помощью ножа? Но если вы собираетесь инсценировать самоубийство, не испачкав кровью все вокруг и, возможно, самого себя, это довольно неплохой способ.

Как-то мы выпивали, и я спросил Игари-сан:

– Тебе когда-нибудь угрожали? Ты когда-нибудь боялся за свою жизнь?

Он уклонился от прямого ответа на мой вопрос.

– Я стал прокурором, потому что хотел, чтобы в этом мире восторжествовала справедливость. Отойдя от дел, я не пошел работать на якудза, как это делают многие бывшие прокуроры. Я продолжал сражаться с ними. Не все якудза – плохие парни, но девяносто пять процентов из них – просто пиявки на теле общества: они эксплуатируют слабых, охотятся на невинных, причиняют огромные страдания. И если ты сдашься, если сбежишь, они будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. И если за тобой гонятся, рано или поздно тебя догонят. Шаг назад, и ты уже мертв. Остается только стоять на своем. Не то чтобы это правильный выбор, скорее это единственный выход.

И я стоял на своем. Игари-сан не занимался журналистскими расследованиями и не был святым. Но он боролся за справедливость и правду, и как журналист, ведущий расследования, я всегда считал, что именно это и подразумевает собой наша работа. Прошу простить, если это звучит слишком наивно. Но я считаю, что если никто из нас не будет противостоять темным силам мира, мы все проиграем.

Я ожидал, что, когда позвоню редактору Игари и попытаюсь выяснить, почему Игари чувствовал, что его жизнь в опасности, он не захочет со мной говорить. Это оказалось не так. Он уже знал, кто я.

– Игари говорил, что вы один из самых надежных, дерзких и смелых журналистов, каких он знал.

Это была первая в моей жизни похвала от погибшего, и я ее не заслужил. Но, услышав его слова, я почувствовал, что обязан их оправдать. Иногда лучший способ почтить память погибших – продолжать бороться за то, за что они умерли. Это единственный известный мне по-настоящему достойный способ выразить свою скорбь.