Янки при дворе короля Артура

— О, скажите, скажите! Будьте мужчиной, мой хорошій мальчикъ!

Онъ колебался; съ одной стороны, его подстрекало желаніе разсказать мн все, съ другой, его удерживалъ страхъ; затмъ онъ подошелъ къ двери и сталъ прислушиваться; потомъ подошелъ близко, близко ко мн, прижалъ губы къ моему уху и сталъ говорить тихимъ шепотомъ свои ужасныя новости съ полнымъ опасеніемъ, чтобы кто-нибудь ихъ не услышалъ, точно за сообщеніе такихъ вещей угрожали смертною казнію.

Мерлэнъ, по своей злоб, заколдовалъ эту башню и теперь въ цломъ королевств не найдется человка, настолько отчаяннаго, который ршился бы встртиться съ тобою! Теперь я сказалъ все! Господи, умилосердись надо мною! А ты будь добръ и милостивъ ко мн, бдному юнош, который желаетъ теб добра; если ты обманешь меня, то я погибъ.

Я засмялся самымъ искреннимъ здоровымъ смхомъ, какъ давно не смялся, и радостно сказалъ:

— Мерлэнъ заколдовалъ! Мерлэнъ, въ самомъ дл? Этотъ низкій, старый обманщикъ, этотъ старый корчливый оселъ? Обманъ, чистый обманъ, самый наглый изъ всхъ обмановъ въ мір. Почему мн кажется, что изъ всхъ этихъ ребяческихъ, глупыхъ, тупоголовыхъ, малодушныхъ суеврій, которыя когда-либо… О, проклятый Мерлэнъ!..

Но Кларенсъ не далъ мн кончить, онъ упалъ на колни и, казалось, сходилъ съ ума отъ страха.

— О, пощади! Это ужасныя слова! На насъ упадутъ стны, если ты будешь продолжать такъ говорить. О, возьми назадъ эти слова, пока еще не поздно!

Теперь это странное сопоставленіе дало мн хорошую мысль, надъ которою слдовало подумать. Если вс тутъ дйствительно такъ испуганы вымышленнымъ волшебствомъ Мерлэна, какъ былъ напуганъ Кларенсъ, то, конечно, человкъ боле развитой, какимъ, напримръ, былъ я, можетъ навести на нихъ еще большій ужасъ, воспользовавшись такимъ положеніемъ длъ. Я задумался надъ этимъ и сталъ вырабатывать въ голов планъ дйствій. Затмъ я сказалъ Кларенсу:

— Встаньте; посмотрите мн прямо въ глаза; знаете-ли, о чмъ я смялся?

— Нтъ; но только умоляю тебя, не смйся боле!

— Хорошо; теперь я скажу вамъ, о чемъ я смялся. Я смялся потому, что я самъ чародй.

— Ты? И юноша отступилъ отъ меня на шагъ назадъ, такъ онъ былъ этимъ пораженъ; но въ тоже время онъ всталъ передо мною въ самую почтительную позу. Я тотчасъ принялъ это къ свднію; это доказывало, что чародю не нужно никакой особенной репутаціи, а слдуетъ только заявить, что онъ магъ; народъ вритъ на слово. И поэтому я продолжалъ:

— Я зналъ Мерлэна семьсотъ лтъ тому назадъ.

— Семьсотъ лтъ?..

— Не прерывайте меня. Онъ умиралъ и оживалъ тринадцать разъ и каждый разъ путешествуетъ подъ различными именами: Слиста, Джонса, Робинсоона, Джэксона, Петерса, Гэскенса, Мерлэна, словомъ, всякій разъ онъ принимаетъ новое вымышленное имя. Я зналъ его въ Египт триста лтъ тому назадъ; я зналъ его въ Индіи пятьсотъ лтъ тому назадъ, онъ постоянно толчется на моей дорог и это начинаетъ мн надодать. Онъ не можетъ дйствовать, какъ настоящій чародй; ему извстны только нкоторые старые фокусы, но онъ никогда не переступалъ извстныхъ границъ и никогда ихъ не переступитъ; онъ хорошъ для провинціи, но никогда не ршится дйствовать въ присутствіи настоящаго чародя по призванію. Теперь, слушайте, Кларенсъ, я сдлался вашимъ другомъ и взамнъ вы должны также подарить и меня своей дружбой. Я прошу васъ объ одной милости. Закиньте словечко королю, что я великій магъ Гэй-ю-Мукалеерсъ, вождь цлаго племени; я хочу, чтобы вы дали понять королю, что я имю намреніе навести бдствіе на эту страну, если только проектъ сэра Кэя будетъ приведенъ въ исполненіе и мн причинятъ зло. Не хотите-ли вы сказать объ этомъ королю?

Бдный мальчикъ былъ въ такомъ состояніи, что не могъ мн отвчать. Даже жалость брала смотрть на такое испуганное созданіе. Онъ общалъ мн все; но также и меня онъ заставилъ дать ему общаніе, что я останусь его другомъ, не стану ничего предпринимать дурного противъ него и не буду наводить на него никакихъ чаръ; мальчикъ стоялъ какъ больной, опершись о стну. Меня же теперь занимала мысль: какое я сдлалъ безуміе! Когда мальчикъ успокоится и поразмыслитъ хорошенько обо всемъ, то сочтетъ меня за обманщика, потому что если бы я былъ дйствительно великимъ чародемъ, то не сталъ бы просить его, такого ничтожнаго мальчика, освободить меня изъ заключенія.

Я боле часу терзался этими мыслями и бранилъ себя за свою оплошность. Наконецъ, я нсколько успокоилъ себя тмъ, что эти животныя почти никогда ни разсуждаютъ, никогда не длаютъ никакихъ сопоставленій; изъ всхъ ихъ разговоровъ видно, что они не понимаютъ противорчій.