Янки при дворе короля Артура

Въ это время, конечно, я дрожалъ отъ ужаса; дйствительно, я былъ въ полномъ разсудк и скоре допустилъ бы себя убить, чмъ согласиться съ тмъ, что въ моей одежд заключалось какое-то волшебство. Это была самая обыкновенная пара платья, за которую я заплатилъ пятнадцать долларовъ въ магазин готовыхъ вещей. Я былъ настолько въ здравомъ ум, что даже могъ отмтить слдующее обстоятельство: многія выраженія, касающіяся этого и исходившія изъ устъ первыхъ дамъ и джентльменовъ въ стран, заставили бы покраснть всякаго. Даже назвать ихъ слова неделикатными было бы слишкомъ мягкимъ терминомъ для выраженія этой идеи. Сколько разъ я читалъ «Тома Джоиса», «Родерика Рандома» и многія другія книги въ такомъ род и зналъ, что великосвтскіе джентльмены и лэди въ Англіи были или очень мало, или вовсе неразборчивы въ своихъ разговорахъ, а, слдовательно, и въ нравственномъ отношеніи и въ поведеніи, что являлось результатомъ этихъ разговоровъ; но это измнилось къ лучшему за послднее столтіе: факты доказываютъ, что только въ нашемъ девятнадцатомъ столтіи, — говоря въ широкомъ смысл слова, — древніе типы истыхъ лэди и истыхъ джентльменовъ врно описаны въ исторіи Англіи и даже въ исторіи Европы. Представьте себ, что если бы сэръ Вальтеръ вмсто того, чтобы влагать разговоры въ уста своихъ характеровъ, допустилъ бы, чтобы характеры говорили сами за себя? Тогда говорили бы о Рэчели и о Айвенго и о кроткой лэди Равена такъ, что это смутило бы любого бродягу нашего времени. Однако, для людей, несознающихъ свою неделикатность, вс вещи кажутся деликатными. Люди короля Артура даже вовсе и не понимали, что они были неприличны, а у меня было достаточно присутствія духа, чтобы не упоминать объ этомъ.

Вс были крайне смущены тмъ, что мое платье заколдовано и тогда только нсколько успокоились, когда Мерлэнъ предложилъ имъ самую обыкновенную вещь. Онъ спросилъ, почему они были такъ глупы, что не догадались снять съ меня этой одежды. Мене чмъ въ одну минуту я былъ раздтъ до нага. Ахъ, Боже мой, Боже мой! я не могу вспомнить объ этомъ: я былъ единственнымъ смущеннымъ лицомъ изъ всхъ присутствовавшихъ. Меня оспаривали другъ у друга; все это длалось такъ просто и естественно, точно я былъ какой-нибудь кочанъ капусты. Королева Геневера такъ же простодушно интересовалась мною, какъ и вс прочіе, она даже выразилась, что еще никогда не видла такихъ ногъ, какъ у меня. Это былъ единственный комплиментъ по моему адресу, если только это можно назвать комплиментомъ.

Наконецъ, меня увели въ одну сторону, а мое несчастное платье унесли въ другую. Меня втолкнули въ темную и крошечную каморку въ башн;- дали какіе-то жалкіе остатки кушанья вмсто обда, клочекъ соломы вмсто постели, наконецъ, моимъ обществомъ тутъ было безчисленное множество крысъ.

ГЛАВА V. Вдохновеніе.

Я былъ утомленъ до такой степени, что даже страхъ за свою судьбу не могъ меня удержать отъ сна.

Когда я проснулся и пришелъ въ себя, то мн казалось, что я спалъ очень долго. Моею первою мыслью было: «хорошо, что я проснулся раньше, чмъ меня успли повсить, утопить, сжечь, или что-либо въ этомъ род… Что за удивительный это былъ сонъ! Я еще подремлю немного до зари, а потомъ отправлюсь на оружейный заводъ и тогда раздлаюсь съ Геркулесомъ.

Но вдругъ послышалась ужасная музыка цпей и болтовъ, моя каморка озарилась свтомъ и этотъ мотылекъ, Кларенсъ, стоялъ передо мною! Я съ изумленіемъ посмотрлъ на него; у меня даже захватило дыханіе.

— Какъ! — воскликнулъ я, — вы здсь? Убирайтесь съ остаткомъ моего сна!

Но онъ только засмялся, и кажется, намренъ былъ шутитъ надъ моимъ грустнымъ положеніемъ.

— Скажи мн, - началъ онъ, — про какой сонъ ты говоришь?

— Какъ какой сонъ? Тотъ сонъ, что я нахожусь при двор Артура и являюсь лицомъ, которое никогда не существовало; затмъ то, что я говорилъ съ вами, и все это не боле, какъ игра воображенія.

— Ого, вотъ оно что! А скажи мн на милость, разв ты считаешь сномъ и то, что тебя завтра сожгутъ? Отвть-ка мн на это?

Его слова были для меня ужаснымъ ударомъ. Я сталъ думать о томъ, что сонъ это или нтъ, а все-же мое положеніе было крайне серьезное; такъ какъ я зналъ по своимъ минувшимъ опытамъ, что быть сожженнымъ, хотя бы и во сн, далеко не шутка и этого необходимо избгнуть какими бы то ни было средствами, а ихъ я долженъ придумать. Поэтому я сказалъ умоляющимъ голосомъ:

— Ахъ, Кларенсъ, милый мальчикъ, мой единственный другъ, вдь вы мой другъ, не такъ-ли? Не дайте мн погибнуть, помогите мн убжать изъ этого ужаснаго мста!

— Убжать? Но какъ, милый человкъ, можно это сдлать? Въ корридорахъ стража и часовые.

— Конечно, конечно! Но сколько ихъ тамъ, Кларенсъ? Надюсь, что немного?

— О, нтъ, ихъ тамъ много! Нельзя и думать о томъ, чтобы убжать! — Затмъ посл небольшой паузы онъ началъ нершительно, — но тутъ есть другія причины, боле вскія…

— Что такое? Какія причины?

— Хорошо… они говорятъ… Но, право, я не смю сказать… Не смю…

— Почему же, мой бдняжка? Въ чемъ дло? Отчего вы такъ поблднли? Почему вы дрожите?

— О, дйствительно, мн нужно сказать теб… но…