Янки при дворе короля Артура

Сэръ Динаданъ Юмористъ проснулся первый и разбудилъ всхъ своей практичной шуткой, которая, однако, не отличалась замысловатостью. Онъ привязалъ металлическій котелокъ къ одной изъ собакъ и спустилъ его такъ, что онъ гремлъ по полу; собака стала бгать, пугаясь этого звона; къ ней присоединились другія собаки и тутъ произошло такое смятеніе и шумъ, что вс придворные проснулись и стали смяться до слезъ, глядя на эту потху; нкоторые даже упали съ своихъ стульевъ и катались по полу, умирая отъ смха; словомъ, вс они совершенно походили на дтей. Серъ Динаданъ, однако, очень гордился своею выдумкою; онъ не переставалъ о ней разсказывать, такъ что утомилъ, вроятно, всхъ; но ему непремнно хотлось объяснить всмъ, какимъ образомъ зародилась въ его голов такая безсмертная идея; онъ все еще продолжалъ смяться, когда другіе давно уже умолкли. Наконецъ, онъ помстился такъ, что можно было подумать, точно онъ хочетъ говорить рчь — дйствительно, это была юмористическая рчь. Я думаю, что еще никогда не слышалъ столько устарлыхъ шутокъ въ теченіе всей моей жизни. Дйствительно, мн было очень скучно сидть здсь, за тринадцать вковъ до моего рожденія и слушать вс эти глупыя остроты, которыя маводили на меня сонъ, когда я еще былъ мальчишкой тысячу триста лтъ спустя посл этого. Я убдился, что тутъ, въ это время и не можетъ появиться какой-либо новой остроты. Вс смялись этимъ устарлымъ шуткамъ, но вдь люди всегда такъ поступаютъ; я замчалъ это и нсколько столтій поздне. Но почему же насмшникъ — я подразумваю подъ этимъ юношу — пажа, — вовсе не смялся. Онъ не смялся громко, но язвительно издвался, такъ какъ имлъ привычку насмхаться надъ всмъ.

Онъ шепталъ мн на ухо, что большая часть остротъ сэра Динадана подгорла, а остальная выдохлась. Слово «выдохлась» мн очень понравилось. Я находилъ, что эти шутки и остроты можно отнести къ геологическому періоду. Но мой пажъ разинулъ ротъ, такъ какъ въ то время не имли еще ни малйшаго понятія о геологіи. Тутъ я замтилъ кстати про себя, что какъ много могу способствовать общественному благополучію, если только мн удастся выпутаться изъ этого дла.

Но въ это время сэръ Кэй всталъ и началъ разсказывать о томъ, какъ онъ взялъ меня въ плнъ. Конечно, мн необходимо ныло выслушать это совершенно серьезно, что я и сдлалъ. Сэръ Кэй началъ съ того, что сталъ объяснять, какъ встртилъ меня въ далекой стран варваровъ, гд вс носили такое же странное одяніе, какъ и у меня, — одяніе это было дломъ волшебства и представляло собою врную защиту противъ нападенія людей. Затмъ онъ разсказалъ, какимъ образомъ молитвою онъ уничтожилъ силу волшебства; потомъ, въ продолженіи трехчасовой битвы убилъ моихъ тридцать рыцарей, а меня взялъ въ плнъ, но сохранилъ мн жить, чтобы показать такую диковинку королю и всему двору; говоря обо мн, онъ постоянно употреблялъ такого рода выраженія: «этотъ ужасный исполинъ», или «это чудовище, коптящее небо» или этотъ «людодъ, пожирающій человческое мясо», вс слушали его съ большимъ простодушіемъ, никто даже не улыбнулся, не смотря на то, что было полное разногласіе между этою водянистою статистикою и мною. Кром того, онъ еще разсказалъ, что я, намреваясь убжать отъ него, вскочилъ однимъ прыжкомъ на высокое дерево, но что онъ прогналъ меня оттуда большимъ камнемъ, который могъ бы раздробить мн вс кости и затмъ заставилъ меня поклясться, что я явлюсь на судъ ко двору короля Артура. Онъ кончилъ тмъ, что осудилъ меня на смерть; казнь должна была состояться 21 числа текущаго мсяца: но онъ былъ такъ много озабоченъ этимъ, что прежде, чмъ назвать число, остановился и звнулъ.