Янтарное побережье

«Антонина» до них не дошла. Она резко повернула на запад, к Большим Антилам, наделала там переполоха и, наконец, разбилась об острова. Но с юга шел второй ураган, а у экватора собирался третий. Боцман регулярно поднимался на мостик, но Зенон не придавал этому значения. Он решил, что у пана Сильвестра, а друг друга они официально именовали «пан Зенон» и «пан Сильвестр», просто такая привычка, и ничего странного в этом не находил. Сам Зенон, как и большая часть команды, этими ураганами особо не интересовался. Боцман тоже о них специально не выпытывал. Иногда только, как бы мимоходом, заметит, что ветры все чаще топчутся на месте, и выйдет. А тем временем «Бетси» и «Клавдия» — такие имена получили новые ураганы — покинули свои гнездилища и, набирая скорость, двинулись на север. Зенон в столовой играл с мотористом в калапиту[68], в углу резалась в бридж «кексовая» команда, а остальные — свободные от вахты матросы — сидели у приемника и слушали музыку. В этот момент с новым номером корабельной газетки вошел «маркони» и, вложив ее в скоросшиватель, сообщил, что дома прекрасная погода и люди еще ходят на пляж, а здесь «Бетси» затопила норвежский трамп[69].

— Попал, бедняга, в самый центр этой дряни и через пятнадцать минут пошел ко дну. — «Маркони» положил скоросшиватель на столик у двери и добавил:

— Восемнадцать человек уже выловили, а остальных ищут.

Все посмотрели на радиста. Даже бриджисты в углу прервали игру — такое известие производит впечатление и на картежников. В столовой на мгновение стало тихо, и в этой тишине боцман спросил:

— Где это произошло? От нас далеко?

В этом вопросе тоже ничего особенного не было. Каждый мог так спросить, и Зенону было интересно, что ответит «маркони». Тот сообщил, что норвежец затонул почти в трехстах милях на юго-восток от них, и еще пояснил, что «Бетси» поворачивает на запад и, похоже, собирается пойти за «Антониной», в Карибское море.

— А третий ураган, — снова поинтересовался боцман, — эта «Клавдия»?

— Опять застряла, — ответил «маркони», — пока непонятно, куда пойдет.

Офицер ушел, бриджисты продолжили роббер, Зенон с мотористом вернулись к калапите, и только в группке, собравшейся у приемника, где сидел боцман, продолжали говорить о норвежцах, погибших при кораблекрушении, и о том, как это людям на Антилах не надоест жить в вечном страхе перед проклятыми ветрами. Зенон вполуха прислушивался к этому разговору, который вскоре перешел в спор. Спорили о том, кому приходится хуже — жителям стран, где происходят землетрясения, или обитателям островов, стоящих на пути ураганов и тайфунов. Из слов боцмана Зенон понял, что тот, если бы ему пришлось выбирать, предпочел бы, скорее, вулканическую местность.

— Там, по крайней мере, — говорил он, — проще спастись, а на эти острова вместе с ветром идет волна и все заливает. И куда бежать?

Не все сидящие у приемника разделяли мнение боцмана, но Зенон так и не дождался конца дискуссии — проиграв, он выложил на стол пачку сигарет и пошел спать. Однако после полуночи, вероятно часа в два, Зенон проснулся, верней, его разбудила сильная качка. Когда он засыпал, койка убаюкивающе покачивалась, а сейчас ее сильно болтало из стороны в сторону, и при одном из наиболее резких толчков его прижало к шкоту. Ударившись локтем, Зенон проснулся.

Каюта, вечером такая тихая и спокойная, теперь была наполнена самыми разными звуками: в тумбочке, у изголовья, звенели стаканы и бутылки, в ящике столика перекатывались карандаши, по полу с шумом ездил чемодан, а на рукомойнике лихо выплясывали баночка с кремом, помазок, зубная щетка и бритва. Все это среди глубокой ночи безумно грохотало и стучало, но моряцкие нервы Зенона выдерживали еще и не такое, поэтому он лишь поудобней улегся и доспал свои два часа до вахты. Только на мостике он понял, что вытворяет Атлантика.

На больших танкерах рубка расположена высоко, и волны редко достают до нее. Сейчас же по стеклам почти постоянно текла вода, а когда Зенон вышел на крыло мостика, чтобы посмотреть на приборе силу ветра, плотный и сильный поток воздуха чуть не оторвал ему голову. Океан, еще темный, гудел и бил по судну тяжелыми, медленно переваливающимися волнами. Все это было предвестием чего-то гораздо более серьезного, и Зенон не удивился, когда на рассвете увидел море все в белой пене. Яростно воющий ветер срывал ее с гребней волн, разносил по всей поверхности океана и белым этим покровом мял, давил водяные горы, которые все сильнее таранили борт их танкера.

В середине вахты на мостике появился «маркони», а спустя несколько минут пришел и боцман. Он был еще в пижаме и сразу отправился в штурманскую. Зенон видел, как, наклонившись над столом, боцман внимательно рассматривал синоптическую карту, на которую «маркони» наносил барическую ситуацию. Меж красных линий, обозначающих область высокого давления, к северу, словно жало, выдвигалось синее ядро низкого, и боцман, показывая на него пальцем, спросил:

— До нас дойдет?

Радист обозначил кружком положение корабля и утвердительно кивнул.