Янтарное побережье

Между двумя воплощениями прекрасного — тем, что внизу, и тем, что внутри бело-голубого пространства, таилось третье измерение — пространство возбуждения и тревоги. Первый раз в жизни она летела на самолете, да к тому же так далеко! А тут еще эта постоянная оглядка на себя. Это ее мучило, временами нервировало. Хотя повода для беспокойства не было. Сосед спокойно дремал рядом. Он сел в Казани и ни на кого не обращал внимания. Сразу же принялся читать, а теперь «Литературная газета» мирно покоилась на его коленях.

Получив адрес, она долго искала в этих краях подругу — для переписки. Письма Тамары с каждым разом становились все длиннее и все сердечнее. Наконец Тамара прислала приглашение.

Красивая черноволосая восточная девушка в форме стюардессы прошла по салону. Каждого пассажира она одарила внимательным взглядом прекрасных глаз, уверенная в том, что все остальные женщины завидуют ее глазам, которые в прежние времена были таинственно скрыты под паранджой. Мелодичным голосом она объявила, что самолет заходит на посадку, поэтому необходимо погасить сигареты и пристегнуть ремни.

Потом внутри все сжалось, и самолет, чуть подпрыгнув, покатился по посадочной полосе.

В справочном бюро аэропорта она узнала, как проехать к строящемуся гидроузлу: на автобусе до конечной остановки.

Она говорила по-русски: не хотелось привлекать к себе внимания и одновременно не терпелось проверить свои познания в языке, которым она самостоятельно занималась целых два года.

— Придется подождать. — Вахтер сдвинул очки. — Через часок он пойдет со смены. А туда нельзя! Я не могу вас пустить.

— Как же я его узнаю?

— Когда выйдет, я вам его покажу.

Тяжелые экскаваторы с лязгом опорожняли полные ковши. Немного ниже самосвалы вываливали из кузовов камни, грохот которых заглушал шум воды. Еще дальше, за водохранилищем, стальные стрелы кранов носили огромные бетонные плиты.

Девушка сидела на поросшем травой склоне и вглядывалась в изменяющийся чуть ли не на глазах пейзаж. И одновременно думала о встрече, которой ждала столько лет! Что она скажет? Как начнет разговор? Пожалуй, без всякого вступления:

— Здравствуйте. Вы Егор Новиков? Я Мария Соколовская. Вы вытащили меня из-под развалин в сорок пятом году. Это было в Польше. Помните? Я приехала поблагодарить вас…

Стальные стрелы исчезали где-то в глубине, в провале за гигантской плотиной. После каждого возвращения стрелы рядом оживали маленькие оранжевые точки: яркие шлемы рабочих. С опозданием доходили какие-то выкрики, команды. Потом все накрыл протяжный звук сирены. Когда ее завывание умолкло, настала полная тишина.

Она вернулась к проходной, потому что со стройки начали выходить люди. Группами и поодиночке они появлялись из ворот.

— Вот он! — сообщил старик-вахтер. — Егор Павлович. Вы ведь о нем спрашивали? — Он ткнул рукой: — Вон тот, в клетчатой куртке.

Девушка пошла за ним. Через несколько метров она решилась. Быстро подошла, чтобы унять биение сердца.

— Извините…

Он обернулся. В глазах вопрос, седые косматые брови сошлись к переносице. В последний момент Мария вдруг испугалась.

— Я правильно иду на улицу Молодой Гвардии? — спросила она, проклиная себя за трусость.

— Нет, нет! — его голос прозвучал совсем обыденно. — Это в другом районе. Вам нужно на автобусе. Вторая остановка после памятника.

С минуту они стояли в неловком, тягостном для нее молчании, будто раздумывая над чем-то.

— Да, да! На улицу Молодой Гвардии лучше всего на автобусе, — повторил он, внимательно приглядываясь к девушке.

— Спасибо, — сказала она и побежала на остановку.

Найти Тамару оказалось совсем просто. Они сразу узнали друг друга, потому что в письмах обменялись фотографиями.

— Что с тобой? — Когда первое возбуждение от встречи прошло, Тамара повела гостью из прихожей в комнату. — Ты плакала!?

— Наверное, от ветра, — ответила Мария, уже зная, что завтра снова пойдет к проходной строительства.

Перевод В. Ермолы.

Напоминание (Гданьск. 1945)