Япония в меняющемся мире

Сторонник автономии, Маруяма последовательно выступал против авторитарных тенденций в государственной политике, особенно в деятельности премьер-министров Ёсида и Киси, видя в них прямую угрозу возвращения к довоенному порядку вещей. Решительная оппозиция философа заключению японско-американского «договора безопасности» 1960 г. была вызвана не столько его содержанием (хотя во внешней политике Маруяма придерживался пацифистских и нейтралистских взглядов), сколько антидемократическими, авторитарными и волюнтаристскими действиями правительства Киби, проигнорировавшего волю большинства японцев и «протолкнувшего» ратификацию договора в парламенте с применением силы. Случившееся вызвало шок у многих японских интеллектуалов, причем дело не ограничилось «сотрясанием воздуха» в виде заявлений. Например, известный философ Такэути Ёсими, не коммунист, не социалист и даже не «левый», частый собеседник, но не единомышленник Маруяма, в знак протеста немедленно покинул университет, в котором работал. Маруяма хоть и не последовал его примеру, но обозначил свое неприятие подобной политики предельно четко. Впрочем, отставка Киси и более умеренный курс нового кабинета Икэда смягчили его позицию. Есть искушение сказать, что Маруяма «поправел» (в этом в 1960-е годы его обвиняли коммунисты), но это было бы несправедливо.

Обращаясь еще в годы войны к истории японской философской и общественно-политической мысли эпох Токугава и Мэйдзи, Маруяма неизменно указывал на нереализованность автономии личности и общества от государства в истории страны, хотя и полагал, что предпосылки для этого имелись. В рамках теории автономии особое значение получают личность и идеи ведущего японского либерала-западника XIX в., философа и педагога Фукудзава Юкити, к которым Маруяма обращался на протяжении всей жизни (первая работа опубликована в 1942 г., последняя в 1992 г.). Маруяма нередко сравнивали с Фукудзава, и это сравнение, несомненно, льстило ему. Оба выступали за обеспечение автономии личности, за создание гражданского общества, за независимость интеллектуалов от государства, за вхождение Японии в мировую цивилизацию, основой которой они считали либеральную европейско-американскую цивилизацию. В 1960-е и особенно в 1970-е годы Маруяма все чаще ставил западную демократию в пример Японии, с удовлетворением отмечая, что его страна, наконец-то, пошла по «правильному пути». Осуждая конкретные действия правительств США и Японии (прежде всего, войну во Вьетнаме), он тем не менее окончательно укрепился во мнении, что более прогрессивной и перспективной политической философии и модели политического развития не существует, но новой славы это ему уже не прибавило.

Следует остановиться еще на одной важной особенности философии Маруяма, повлиявшей на его популярность, а именно на ее диалогичности, на обращенности к собеседнику, будь то читатель или слушатель. Диалог лежит в основании всех форм коммуникации 一 общения, сотрудничества, взаимодействия и социального действия вообще. У Маруяма диалогичность проявлялась не только формально 一 в пристрастии к диалогу как литературно-публицистическому жанру, в живой беседе профессора со слушателями или в участии в дискуссиях и «круглых столах», особенно в первые послевоенные десятилетия¹³⁷. Диалогичность философии, да и самой личности Маруяма как преподавателя, оратора и спорщика 一 в ее обращенности вовне, в стремлении не просто высказаться, но выслушать оппонента, найти точки соприкосновения с ним и убедить его. В этом отношении его воззрения, несомненно, находятся в русле диалогической философской традиции, столь же древней, как и сама философия. В современном мире диалог стал ценностью, создающей облик и задающей направление движения культуры, а также механизмом согласования других ценностей на разных уровнях. Заметим, что теоретическая разработка на рубеже XIX и XX вв. самого понятия «ценность», неотделимого от философии диалога, принадлежит неокантианской школе Виндельбанда и Риккерта, оказавшей большое влияние на генезис идей молодого Маруяма.

Диалогичность всегда была присуща японской философской и общественно-политической мысли. Даже в условиях цензуры военных лет популярные журналы постоянно проводили «круглые столы», призванные показать разнообразие мнений их участников. Однако характер послевоенных диалогов и дискуссий, в которых столь активно участвовал Маруяма, стал несколько иным. Прежние дискуссии интеллектуалов были, так сказать, «междусобойчиком», *