Японская поэзия серебряного века

Сегодня на Токийском вокзале я видел отряд —
несколько десятков демобилизованных военных.
Они шли, взвалив на плечи свои нехитрые пожитки.
У них были бледные, бескровные, осунувшиеся лица.
«Не сон ли? Мы снова на родной земле!» —
должно быть, думали они.
«Какое счастье!» — должно быть, шептали они.
А может быть, они шептали что-то о печали, ненависти
или о мечтах далекого прошлого…

Из книги «ПРАЗДНИК ГИОН» [169]

Киёсиро

Половина моего лица обратилась в море.
Слушаю барабанчик, на котором играет гейша.

Я сижу на рогожной циновке —

на лбу инкрустация из лунного света.

Что же это такое?

Обливается потом шаровая молния цветка саса.

Прямо передо мной три старших офицера

лихо отплясывают чудной бесшабашный танец.

Солнце

На склоне горы жила змея.
Греясь на солнцепеке,
она нежилась в скалах.
Ветер подул,
всколыхнул воздух,
остудил то место, где было солнце.
Змея поудобней развернула свое длинное тело.
Это было пятьдесят тысяч лет назад.

Солнце светило

над камнями египетских пирамид.

Лучи того же самого солнца

сейчас припекают мою грудь.

Выщербленный ветрами камень

разрушается и гибнет.

Змея, высунув голову из-под каменного навеса,

хочет пожрать и уничтожить мои мысли.

Пурпурные палые листья устлали гравий.

Твое лицо на треугольники разделено солнцем.

Вы порождаете змей…
Зеленая листва над дорогой сочится влагой…

Бык и ледяной дождь

Когда я был быком,
на рогах у меня повисали нити ледяного дождя.
На кончике языка у быка вырастала скала —
словно птица садилась на телевизионную антенну.

Ветер обволакивает своим дыханием земной шар —

что же тогда обволакивает космос?

Монахиня-католичка в белом чепце,

напоминающем бычье копыто.
Космос, пропущенный через бычьи ноздри…

Когда я был оленем,

икры мои обрастали осенней листвою.

Есть ли, нет ли — все едино.

Вещи не горизонтальны

и не вертикальны.

От дыхания приходит в движение космос.

В момент между входом и выходом бык исчезает,
превращаясь в оленя…

Каштан

Может быть, каштан — это Будда?
А может быть, Бог?
Каштан это и Будда, и Бог, и просто каштан.
Печально, что мы, люди, воспринимаем каштан,
чья сущность столь сложна и неоднозначна,
как самый обыкновенный каштан.
Вот откуда и возникает трагедия…

Из книги «ВОРОБЕЙ»

Позиция воробья