Японская поэзия серебряного века

Лунную ночь
открываю,
как огромную книгу,
перелистываю белые страницы.

Люди, повозки,

ивы у моста — всего лишь
иероглифы, набранные красивым шрифтом.

Те ночные птицы,

что, скрываясь в тени деревьев,
ухают глухо —
знаки азбуки, пояснительные заметки.

Я сижу один, и попеременно

посещают меня то гнев, то радость, то горечь.

Лунная ночь —

томик томных стихов, в котором
повествуется лишь о смутных грезах.

Такамура Котаро

Из книги «ДОРОЖНАЯ ДАЛЬ»

Утраченная Мона Лиза[127]

Ушла навсегда Мона Лиза
со своей неразгаданной улыбкой,
серебристым голоском сказав на прощанье:
«Живи достойно!»
Голос был далекий, слабый, печальный,
мелодичный, чуть-чуть дрожащий,
холодноватый, но затем потеплевший,
словно взор супруги полководца,
вернувшегося с победой.
Так скромно, тихо и незаметно
она ушла, Мона Лиза.

Ушла навсегда Мона Лиза,

освободившись от толстого слоя
потемневшего бурого лака,
наконец-то выпущенная из узилища рамы,
где она так долго томилась
на стене музейного зала.
Взор к холсту обратив,
со слезами благоговенья
в замешательстве стоит
грустный предатель-художник.
Ах, ведь он-то, художник, смертен…
Ушла навсегда Мона Лиза.

Ушла навсегда Мона Лиза.

Слабогрудая, болезненная,
но при этом на удивленье коварная,
неуловимая, изменчивая,
словно драгоценный александрит,
зеленоватый при дневном свете,
густо-багровый во мраке ночи.
Она ушла, Мона Лиза.

Ушла навсегда Мона Лиза.

Губы ее, тронутые улыбкой,
грозившие погубить мою душу,
подливавшие масла в светильник жизни…
О досада! О горечь!
Мона Лиза не пролила ни слезинки.
Обнажив в улыбке влажные матовые зубы,
покинув привычный багет рамы,
она ушла, Мона Лиза.

Ушла навсегда Мона Лиза.

Да, когда-то сердце мое трепетало пред чудом —
Мне хотелось бежать от него, сгинуть навеки.
Странно! Ведь сейчас
одержимое сердце стремится за тающей тенью.
Когда же вовсе исчезнет она, словно призрак,
словно тонкая струйка опиумного дыма,
будет невыносимо грустно!

О, тот памятный день в конце ноября,

когда ушла Мона Лиза!..

Одиночество