Японская поэзия серебряного века

Из книги «БЕСТИАРИЙ»

Сом[134]

В кадке кто-то подпрыгивает, шлепает по воде
Сгущается сумрак ночи — холодно сверкает клинок
Резьба по дереву — занятие северного ветра в зимнюю ночь
Ничего, пусть кончается уголь для очага —
О сом!
Ты ведь и подо льдом
Будешь глотать свои громадные сны?
Брусок кипарисовика стал членом моей семьи,
И Тиэко[135]

не удивляется этому, нетО сом!
Плавники твои — два меча
В хвосте твоем — сила удара могучих рогов
В жабрах твоих — текстура железа
Как чудесно в работе подбадривает меня
Оптимизм, таящийся в массивной глыбе твоей головы!
Сквозь дощатые стены проник аромат орхидей
Тиэко уснула
Я откладываю в сторону брусок —
Начатую фигурку сома
Меняю воду для точильного камня — и вновь точу,
Для завтрашней работы оттачиваю резец

Еще что-то перевернулось

В руки беру отяжелевший утренний выпуск газеты,
Слегка подмоченный весенним ливнем.
Перелистываю заметки о событиях в мире.
На планете железо, порох и вся стоящая за ними громада
Снова двигаются заданным курсом —
Вот о чем вещает чуть расплывшийся шрифт сообщений.
Неотвратимое перемещение континентов…
Сбрасываю щелчком прилипший к газете лепесток вишни.
Еще один континент во мне перевернулся…

Из стихов поры «БЕСТИАРИЯ»

Слова зимы

Вот и снова настала зима, украсив небо и землю,
Обелив и омыв лесистый покров мирозданья.

Небо так высоко и бескрайне,

Деревья так четко очерчены, так опрятны!

Цикады, сверчки тихо приняли смерть,

Свой путь окончив.
Ударил мороз — трава на лугах засохла.

Весь запас мишуры, все показное величье

В беспощадном движенье своем зима растоптала.

Возглашает зима в трубном реве первого вихря:

«Вы сужденья и мерки свои отриньте, о люди!
Вы отриньте гордыню, ничтожное ваше тщеславье!
О призванье, о деле своем ревностно радейте!»

Вот и снова настала зима, украсив небо и землю,

Обнажив и омыв лесистый покров мирозданья.

По наковальне молотом бьет зима и вновь взывает:

«Без оглядки жизнь отдавай, хвалу воспевая жизни!»

Из книги «ВАЯНИЕ»

Вырезаю цикаду