Японская поэзия серебряного века

Тиэко говорит, что в Токио нет неба,
Говорит, что хочет видеть настоящее небо.
С удивлением смотрю вверх,
Туда, где в редких просветах
Меж зеленых ветвей развесистых вешних вишен
Открывается знакомое с детства
Необъятное прекрасное небо.
Над землей висит пасмурная дымка
От сырости розового утра,
Плотная вблизи, прозрачная в отдаленье.
Тиэко говорит, куда-то за горизонт глядя,
Она говорит: «Синее небо, что каждый день на рассвете
Открывается над горами Адатара, —
Вот настоящее небо Тиэко».
Наивные речи о небе…

Тиэко катается верхом на ветре

Потерявшая разум Тиэко не слышит слов уговоров.
Она общается лишь с фазанами да тидори.
Вдоль лесозащитной полосы с высоких сосен
Желтую пыльцу осыпает на дюны ветер.
Девяносто девять ри песчаного побережья
В этот майский день взметено, затуманено ветром.
В соснах мелькает домашний халатик Тиэко.
На белом песке сгустки смолы темнеют.
Подбирая смолу в застывших прозрачных слитках,
Неторопливо иду вслед за Тиэко.
Фазаны и тидори — друзья бедняжки Тиэко.
Для Тиэко, переставшей быть человеком,
Это жутко-прекрасное утреннее небо —
Излюбленное место прогулок.
Тиэко летит…

Не поддающаяся оценке Тиэко

Тиэко видит невидимое,
Слышит неслышимое.

Тиэко достигает недосягаемых пределов,

Творит невозможное.

Тиэко не видит моего земного тела,

Она тянется к другому моему «Я» под оболочкой плоти.

Тиэко теперь избавилась от тяжких мук и навеки

Отправилась блуждать в бескрайней дали прекрасных видений.

Я все время слышу зовущий меня голос Тиэко —

Но в мир людей у неё уже нет билета…

Покойной Тиэко

Воробей на рассвете, как ты, проснувшись, в окно стучится.
Глоксиния у изголовья постели, как ты, цветет безмолвно.
Утренний ветер, как ты, тело мое нежно гладит.
В пять часов утра твоим ароматом веет в прохладной спальне.

Отбросив простыню, я протягиваю руки —

Встречаю улыбку твою в лучах летнего рассвета.

«А сегодня что у нас?..» — ты шепчешь

С таким важным, многозначительным видом…

Я стал твоим взрослым ребенком,

Ты юной матерью моей стала.

Ты ведь все еще здесь, со мною,

Ты живешь во всем и меня собой наполняешь.

Вряд ли я смогу любовь твою оценить по заслугам,

Но она, все на свете презрев, меня объемлет…

Если бы Тиэко