Японские сказания о войнах и мятежах

— Не пускайте военачальника в бой! Нельзя его отпускать в середину неприятельских войск! Держите его коня за крепления поводка справа и слева! Покрепче хватайтесь за подхвостники и мартингалы, да охраняйте его хорошенько! — и семь-восемь десятков человек обступили военачальника со всех сторон, спереди и сзади, справа и слева, и охраняли его, как Фань Куай. Фань Куай был воином ханьского Гао-цзу[236]. Ещё когда Гао-цзу звали Пэй-гуном, его пленил Сян-ван. Фань Куай, услышав, что военачальника пленили, навалился на ворота, что сдерживала сотня человек, и распахнул их. Поставив свой щит ребром на землю, толкнул и повалил врагов, вломился в обиталище Сян-вана и охранял господина. Все разбегались, не в силах выдержать его взгляд. Волосы его встали дыбом и прободали шлем, подобно серебряной проволоке. Сян-ван спросил: «Кто таков?» — и тот назвал себя: «Фань Куай, вассал Пэй-гуна!» Тогда Сян-ван угостил его сырой лопаткой кабана и сакэ. Тот положил щит на землю, стал на нём резать мясо и поедать. А когда поднесли ему сакэ, то разом осушил целый ковш. Господин его, получив такую помощь, смог скрыться. И вот ныне восемь десятков таких воинов обступили военачальника и охраняли его.

А тем временем Киёмори прошёл по Третьему проспекту до берега, наискосок перешёл реку и поднялся на верх укреплённого русла. Воин Ито Кагэцуна с пятью десятками всадников выехал вперёд и закричал:

— Кто это там охраняет южный конец проспекта Ооино-микадо? Минамото ли, Тайра ли, самурайский клан или воинское семейство? Назовитесь! Я слушаю! А говорит с вами подчинённый военачальника, правителя земли Аки Киёмори, зовут меня Воин Ито Кагэцуна из Фуруити, что в земле Исэ! Со мной — Ито Го — Пятый сын и Ито Року — Шестой сын, и мы первые здесь! — так назвал он себя. Хатиро Тамэтомо из Цукуси на это:

— Эти ворота защищаю я, Тамэтомо! Тебя я достойным противником не считаю! Если ты вассал Тайра — уходи. Я даже с твоим хозяином, Киёмори, брезговал бы сражаться. Хоть Тайра тоже потомки государей, но со времён государя Касивахара[237] за долгое время минуло столько поколений. А Минамото — и это всем известно — потомки государя Сэйва[238], и до меня прошло девять поколений! Я — потомок Сына Шестого принца в седьмом поколении, Мандзю[239] — в шестом, Ёриёси — в четвёртом, я — восьмой сын Судьи с Шестого проспекта Тамэёси, четвёртого сына Хатиман Таро Ёсииэ! Что там говорить, не стану я натягивать лук и пускать стрелу в никчёмного вассала. Если ты всего лишь какой-то Кагэцуна — прочь отсюда!

Кагэцуна на это громко рассмеялся:

— Оба дома — Минамото и Тайра — служат государям, командуют войсками в нашей стране Японии, как правое и левое крылья у птицы. Вассалы Тайра усмиряют Минамото, а вассалы Минамото — Тайра, так повелось исстари, и нынешний раз — не первый. Не бывает сражения, в котором они не пускали б стрелы друг в друга. И пусть я всего лишь вассал своего господина, но я — тот Кагэцуна, о котором ты слыхал. Я — тот самый Кагэцуна, что схватил живьём Оно-но Ситиро, главаря разбойников с горы Судзукаяма[240], за что был высочайше пожалован должностью второго военачальника! Эй, господин, любезный Хатиро, давай-ка проверим, вонзится ли в Минамото стрела, которую выпустит вассал Тайра! — так сказал и пустил стрелу. Стрела ударила в металлическую часть ножен Тамэтомо. Тут же пять десятков воинов Тайра враз выпустили стрелы, но ни одна так и не нашла цели. Тамэтомо расхохотался:

— Теперь я вас не то что за противников — за людей не считаю! Но пусть даже вы и не люди, за твои дерзкие слова одной стрелы ты достоин. Получи, будешь гордиться в этой и будущей жизнях! — наложил на лук стрелу с тонким наконечником, натянул, сколько мог, и выстрелил.

Напротив Тамэтомо стояли двое братьев, Ито Го — Пятый сын и Ито Року — Шестой сын. Ито Шестому было от роду семнадцать лет, и не ведал он ни жизни, ни смерти[241]. В панцире-харамаки синего цвета, что был светлее книзу доспеха, в шлеме с тремя защитными пластинами сзади и колчаном, из которого выдавались крашеные оперения стрел, с трёхслойным луком в руке, оплетённым лозой глицинии, на гнедом коне сидел он в седле, изукрашенном перламутром. Пронзившая грудную пластину доспехов Ито Шестого стрела прошла навылет и прошила насквозь левый наплечник Ито Пятого. Ито Шестой тут же упал с коня и умер.

Тамэтомо расхохотался: «За твои дерзкие слова одной стрелы ты достоин. Получи, будешь гордиться в этой и будущей жизнях!» — наложил на лук стрелу с тонким наконечником, натянул, сколько мог, и выстрелил. Пронзившая Ито Шестого стрела прошла навылет и пробила насквозь левый наплечник Ито Пятого.

Ито Пятый, как был, со стрелой, торчащей в руке, ускакал к правителю Аки, Киёмори, и сказал ему: