Читаем Японские трехстишия полностью

Прощальные стихиНа веере хотел я написать,В руке сломался он.

В бухте Цуруга, где некогда затонул колокол

Где ты, луна, теперь?Как затонувший колокол,Скрылась на дне морском.

* * *

Волна на миг отбежала.Среди маленьких раковин розовеютЛепестки опавшие хаги.

* * *

Бабочкой никогдаОн уж не станет… Напрасно дрожитЧервяк на осеннем ветру.

Я открыл дверь и увидел на западе гору Ибуки. Ей не надо ни вишневых цветов, ни снега, она хороша, и сама по себе

Такая, как есть!Не надо ей лунного света…Ибуки-гора.

На берегу залива Футами, где жил поэт Сайгё

Может, некогда служилТушечницей этот камень?Ямка в нем полна росы.

* * *

Я осенью в доме один.Что ж, буду ягоды собирать,Плоды собирать с ветвей.

* * *

Холодный дождь без конца.Так смотрит продрогшая обезьянка,Будто просит соломенный плащ.

* * *

До чего же долгоЛьется дождь! На голом полеЖниво почернело.

* * *

Зимняя ночь в саду.Ниткой тонкой — и месяц в небе,И цикады чуть слышный звон.

В горной деревне

Монахини рассказО прежней службе при дворе…Кругом глубокий снег.

Играю с детьми в горах

Дети, кто скорей?Мы догоним шарикиЛедяной крупы.

* * *

Снежный заяц — как живой!Но одно осталось, дети:Смастерим ему усы.

* * *

Скажи мне, для чего,О ворон, в шумный городОтсюда ты летишь?

* * *

Проталина в снегу,А в ней — светло-лиловыйСпаржи стебелек.

* * *

Весенние льют дожди.Как тянется вверх чернобыльникНа этой заглохшей тропе!

* * *

Воробышки над окномПищат, а им отзываютсяМыши на чердаке.

* * *

Продавец бонитов идет.Какому они богачу сегодняПомогут упиться вином?

* * *

Как нежны молодые листьяДаже здесь, на сорной траве,У позабытого дома.

* * *

Камелии лепестки…Может быть, соловей уронилШапочку из цветов?

* * *

Дождик весенний…Уж выпустили по два листкаСемена баклажанов.

* * *

Над старой рекойМолодыми почками налилисьИвы на берегу.

* * *

Листья плюща…Отчего-то их дымный пурпурО былом говорит.

На картину, изображающую человека с чаркой вина в руке

Ни луны, ни цветов.А он и не ждет их, он пьет,Одинокий, вино.

Встречаю Новый год в столице

Праздник весны…Но кто он, прикрытый рогожейНищий в толпе?[30]

* * *

Замшелый могильный камень.Под ним — наяву это или во сне?Голос шепчет молитвы.

* * *

Все кружится стрекоза…Никак зацепиться не можетЗа стебли гибкой травы.

* * *

Ты не думай с презреньем:"Какие мелкие семена!"Это ведь красный перец.

* * *

На высокой насыпи — сосны,А меж ними вишни видны и дворецВ глубине цветущих деревьев…

* * *

Сначала покинул траву…Потом деревья покинул…Жаворонка полет.

* * *

Колокол смолк вдалеке,Но ароматом вечерних цветовОтзвук его плывет.

* * *

Чуть дрожат паутинки.Тонкие нити травы сайкоВ полумраке трепещут.

* * *

С четырех сторонВишен лепестки летятВ озеро Нио.[31]

* * *

Минула весенняя ночь.Белый рассвет обернулсяМорем вишен в цвету.

* * *

Жаворонок поет.Звонким ударом в чащеВторит ему фазан.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия