Читаем Японские трехстишия полностью

В ладоши звонко хлопнул я.А там, где эхо прозвучало,Бледнеет летняя луна.

Нахожу свой детский рисунок

Детством пахнуло…Старый рисунок я отыскал,Ростки бамбука.

* * *

Майский докучный дождь.Обрывки цветной бумагиНа обветшалой стене.

* * *

Что ни день, что ни деньВсе желтее колосья.Жаворонки поют.

* * *

Уединенный домВ сельской тиши… Даже дятелВ эту дверь не стучит!

* * *

Без конца моросит.Лишь мальвы сияют, как будтоНад ними безоблачный день.

В ночь полнолуния

Друг мне в подарок прислалРису, а я его пригласилВ гости к самой луне.

* * *

Легкий речной ветерок.Чай хорош! И вино хорошо!И лунная ночь хороша!

* * *

Глубокою стариной Повеяло…Сад возле храмаЗасыпан палым листом.

Луна шестнадцатой ночи

Так легко-легкоВыплыла — и в облакеЗадумалась луна.

* * *

Отоприте дверь!Лунный свет впуститеВ храм Укимидо![37]

* * *

Стропила моста поросли"Печаль-травою"[38]… Сегодня онаПрощается с полной луной.

* * *

Кричат перепела.Должно быть, вечереет.Глаз ястреба померк.

* * *

Вместе с хозяином домаСлушаю молча вечерний звон.Падают листья ивы.

* * *

Белый грибок в лесу.Какой-то лист незнакомыйК шляпке его прилип.

* * *

Какая грусть!В маленькой клетке подвешенПленный сверчок.[39]

* * *

Варят на ужин лапшу.Как пылает под котелком огоньВ эту холодную ночь!

* * *

Ночная тишина.Лишь за картиной на стенеЗвенит-звенит сверчок.

* * *

Блестят росинки.Но есть у них привкус печали,Не позабудьте!

* * *

Верно, эта цикадаПеньем вся изошла?Одна скорлупка осталась.

* * *

Опала листва.Весь мир одноцветен.Лишь ветер гудит.

* * *

Посадили деревья в саду.Тихо, тихо, чтоб их ободрить,Шепчет осенний дождь.

* * *

Чтоб холодный вихрьАроматом напоить, опять раскрылисьПоздней осенью цветы.

Хозяин и гость

Друг на друга нарциссИ белая ширма бросаютОтблески белизны.

Собрались ночью, чтоб любоваться снегом

Скоро ли свежий снег?У всех ожиданье на лицах…Вдруг зимней молнии блеск!

* * *

Скалы среди криптомерий!Как заострил их зубцыЗимний холодный ветер!

* * *

Сокол рванулся ввысь.Но крепко охотник держит егоСечет ледяная крупа.

* * *

Вновь зеленеют росткиВ осенних полях. Под утроИней точно цветы.

* * *

Все засыпал снег.Одинокая старухаВ хижине лесной.

Вернувшись в Эдо после долгого отсутствия

…Но, на худой конец, хоть выЕще под снегом уцелели,Сухие стебли камыша.

* * *

Соленые морские окуниВисят, ощеривая зубы.Как в этой рыбной лавке холодно!

* * *

"Нет покоя от детей!"Для таких людей, наверно,И вишневый цвет не мил.

* * *

Есть особая прелестьВ этих, бурей измятых,Сломанных хризантемах.

Прохожу осенним вечером через старые ворота Расёмон[40] в Киото

Ветка хаги задела меня…Или демон схватил меня за головуВ тени ворот Расёмон?

Монах Сэнка скорбит о своем отце

Темно-мышиный цветРукавов его рясыЕще холодней от слез.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия