Читаем Японские трехстишия полностью

Уродливый воронИ он прекрасен на первом снегуВ зимнее утро!

Зимняя буря в пути

Словно копоть сметает,Криптомерий вершины треплетНалетевшая буря.

Под Новый год

Рыбам и птицамНе завидую больше… ЗабудуВсе горести года.

* * *

Влюбленные котыУмолкли. Смотрит в спальнюТуманная луна.

* * *

Незримая весна!На обороте зеркалаУзор цветущих слив.

* * *

Всюду поют соловьи.Там — за бамбуковой рощей,Тут — перед ивой речной.

В горах Кисо

Покорна зову сердцаЗемля Кисо. Пронзили старый снегВесенние побеги.

* * *

С ветки на веткуТихо сбегают капли.Дождик весенний.

* * *

Через изгородьСколько раз перепорхнулиКрылья бабочки!

Посадка риса

Не успела отнять руки,Как уже ветерок весеннийПоселился в зеленом ростке.

* * *

Все волнения, всю печальТвоего смятенного сердцаГибкой иве отдай.

* * *

Только дохнет ветерокС ветки на ветку ивыБабочка перепорхнет.

* * *

Как завидна их судьба!К северу от суетного мира[41]Вишни зацвели в горах.

* * *

Разве вы тоже из тех,Кто не спит, опьянен цветами,О мыши на чердаке?

* * *

Дождь в тутовой роще шумит…На земле едва шевелитсяБольной шелковичный червь.

* * *

Еще на острие конькаНад кровлей солнце догорает.Вечерний веет холодок.

* * *

Плотно закрыла ротРаковина морская.Невыносимый зной!

* * *

Хризантемы в поляхУже говорят: забудьтеЖаркие дни гвоздик!

Переезжаю в новую хижину

Листья банановЛуна развесила на столбахВ хижине новой.

* * *

При свете новой луныЗемля в полумраке тонет.Белой гречихи поля.

* * *

В лунном сияньеДвижется к самым воротамГребень прилива.

* * *

Слово скажуЛеденеют губы.Осенний вихрь!

* * *

Ты, как прежде, зеленымМог бы остаться… Но нет! ПришлаПора твоя, алый перец.

* * *

Ладят зимний очаг.Как постарел знакомый печник!Побелели пряди волос.

Ученику

Сегодня можешь и тыПонять, что значит быть стариком!Осенняя морось, туман…

Зимний день[42]

Крошат на ужин бобы.Вдруг удары в медную чашку…Нищий монах, подожди!..

* * *

Пеплом угли подернулись.На стене колышется теньМоего собеседника.

* * *

Год за годом все то же:Обезьяна толпу потешает[43]В маске обезьяны.

Памяти друга, умершего на чужбине

Ты говорил, что «вернись-трава»Звучит так печально… Еще печальнейФиалки на могильном холме.

Провожаю в путь монаха Сэнгина

Журавль улетел.Исчезло черное платье из перьев[44]В дымке цветов.

* * *

Дождь набегает за дождем,И сердце больше не тревожатРостки на рисовых полях.

* * *

Кукушка вдаль летит,А голос долго стелетсяЗа нею по воде.

* * *

Изумятся птицы,Если эта лютня зазвучит.Лепестки запляшут…

* * *

Эй, послушайте, дети!Дневные вьюнки уже расцвели.Ну-ка, очистим дыню!

Скорблю о том, что в праздник "Встречи двух звезд" льет дождь

И на небе мост унесло!Две звезды, рекою разлучены,Одиноко на скалах спят.

Оплакиваю кончину поэта Мацукура Ранрана

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия