Читаем Японские трехстишия полностью

* * *

"О, глядите, глядите,Как темно на Звездном мысу!"Стонут чайки над морем.

* * *

До столицы — там, вдалиОстается половина неба…Снеговые облака.

* * *

Солнце зимнего дня.Тень моя леденеетУ коня на спине.

* * *

Берег Иракодзаки.Здесь, в пустынной дали,Коршуна рад я увидеть.

* * *

Сколько выпало снега!А ведь где-то люди идутЧерез горы Хаконэ.[62]

* * *

Все морщинки на нем разглажу!Я в гости иду — любоваться на снегВ этом старом платье бумажном.

* * *

А ну, скорее, друзья!Пойдем по первому снегу бродить,Пока не свалимся с ног.

В саду богача

Только сливы ароматПриманил меня к застрехеЭтой новой кладовой.

Перед Новым годом

Пришел на ночлег, гляжуЗачем-то народ суетится…Обметают копоть в домах.

* * *

Ей только девять дней,Но знают и поля и горы:Весна опять пришла.

* * *

Клочья трав прошлогодних…Короткие, не длиннее вершка,Первые паутинки.

Там, где когда-то высилась статуя Будды

Паутинки в вышине.Снова образ Будды вижуНа подножии пустом.

В саду покойного поэта Сэнгина[63]

Сколько воспоминанийВы разбудили в душе моей,О вишни старого сада!

Посещаю храмы Исэ[64]

Где, на каком они дереве,Эти цветы — не знаю,Но ароматом повеяло…

Развалины храма на горе Бодайсан[65]

Расскажи мне, какие печалиВидела эта гора в старину,Ты, сбирающий здесь коренья!

Встретившись с местным ученым

…Но прежде всего спрошу:Как зовут на здешнем наречьеЭтот тростник молодой?

Встречаю двух поэтов: отца и сына

От единого корня растутИ старая и молодая слива.Обе льют аромат.

Посещаю бедную хижину

Во дворе посажен батат.Заглушили его, разрослись у воротМолодые побеги травы.

* * *

В путь! Покажу я тебе,Как в далеком Ёсино вишни цветутСтарая шляпа моя.

* * *

Едва-едва я добрел,Измученный, до ночлега…И вдруг — глициний цветы!

* * *

Парящих жаворонков вышеЯ в небе отдохнуть приселНа самом гребне перевала.

Водопад "Ворота Дракона"

Вишни у водопада…Тому, кто доброе любит вино,Снесу я в подарок ветку.

* * *

Лишь ценителю тонких винРасскажу, как сыплется водопадВ пене вишневых цветов.

* * *

С шелестом облетелиГорных роз лепестки…Дальний шум водопада.

* * *

Вновь оживает в сердцеТоска о матери, об отце.Крик одинокий фазана![66]

* * *

Ушедшую весну[67]В далекой гавани ВакаЯ наконец догнал.

Посещаю город Нара[68]

В день рождения БуддыОн родился на свет,Маленький олененок.

Расстаюсь в Нара со старым другом

Как ветки оленьего рогаРасходятся из единого комля,Так с тобою мы расстаемся.

Посещаю дом друга в Осака

В саду, где раскрылись ирисы,Беседу со старым другом вестиКакая награда путнику!

Я не увидел осеннего полнолуния на берегу Сума

Светит луна, но не та.Словно я не застал хозяина…Лето на берегу Сума.

* * *

Увидел я раньше всегоВ лучах рассвета лицо рыбака,А после — цветущий мак.

* * *

Рыбаки пугают ворон.Под нацеленным острием стрелыКукушки тревожный крик.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия