Читаем Японские трехстишия полностью

Там, куда улетаетКрик предрассветный кукушки,Что там? Далекий остров.

Флейта Санэмори

Храм Сумадэра.[69]Слышу, флейта играет сама собойВ темной гуще деревьев.

Провожу ночь на корабле в бухте Акаси

В ловушке осьминог.Он видит сон — такой короткий!Под летнею луной.

PAHPAH[70]

Осенний дождь во мгле!Нет, не ко мне, к соседуЗонт прошелестел.

САМПУ[71]

Майские дожди!Заплыла лягушкаВ дом через порог.

* * *

Падавший с вечера снегУтром в дождь обратился?Это вина весны!

* * *

Ждут птенцы в гнезде.Жаворонок залетелСлишком высоко.

ГОНСУЙ[72]

Смолк осенний вихрь.Все, что от него осталось.Дальний шум волны.

СЁХАКУ[73]

Звезды в небесах.О, какие крупные!О, как высоко!

KЁPAЙ[74]

Как же это, друзья?Человек глядит на вишни в цвету,А на поясе длинный меч!

На смерть младшей сестры

Увы, в руке моей,Слабея неприметно,Погас мой светлячок.

* * *

Какая прохлада!Сквозь набежавший ливеньЗакатное солнце.

Расстаюсь с другом на горной дороге

Наверно, руки твоиСмешались с высокой травоюИ машут мне издали вслед.

* * *

Жжет мне сверканьем глазаВсе — и деревья и камни…Вновь после ливня жара!

* * *

Пахарь мотыгою бьет…А кажется, он неподвиженВ дымке весенних полей.

* * *

"Да, да! Сейчас отворю!"Я отозвался, а всё стучат…Ворота в глубоком снегу!

* * *

Летний день померк.Лысые вершины вереницейКучевые облака.

ИССЁ[75]

Видели всё на светеМои глаза — и вернулисьК вам, белые хризантемы.

РАНСЭЦУ[76]

Осенняя лунаСосну рисует тушьюНа синих небесах.

* * *

Тянется к северу[77]Вереница гусей вперемешкуС вереницей паломников.

* * *

Уволили старых слуг.[78]Как сильно разлука с нимиПечалит сердца детей!

* * *

Первый день в году.Воробьи ведут на солнцеДлинный разговор.

* * *

Цветок… И еще цветок…Так распускается слива,Так прибывает тепло.

* * *

Свет этой яркой луныОголил, как темя монаха,Море, холмы и поля.

* * *

Я в полночь посмотрел:Переменила руслоНебесная река.

* * *

Набежавшая волнаМоет уходящую…Как прохладно на реке!

Предсмертная песня

Вот листок упал,Вот другой летит листокВ вихре ледяном.

КЁРОКУ[79]

Провел я как-то ночьВ опочивальне князя…И все равно продрог.

* * *

Звучат голоса и тамНад белыми облаками…Это жаворонки поют.

* * *

Уток звонкий крикЗамок окружил кольцом.Забелел рассвет.

ЯСУЙ[80]

Пускай озимых росткиЩипали вы, гуси дикие,Но грустно сказать вам "прости!".

РИЮ[81]

Сквозь урагана рев,Когда дрожит вся кровля,Цикады слышен звон…

КИКАКУ[82]

Яркий лунный свет!На циновку тень своюБросила сосна.

* * *

Мошек легкий ройВверх летит — плавучий мостДля моей мечты.

* * *

Вишни в весеннем цветуНе на далеких вершинах горТолько в долинах у нас.

* * *

Нищий на пути!Летом вся его одеждаНебо и земля.

* * *

Ко мне на заре в сновиденьеПришла моя мать… Не гони ееКриком своим, кукушка!

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
Ригведа
Ригведа

Происхождение этого сборника и его дальнейшая история отразились в предании, которое приписывает большую часть десяти книг определенным древним жреческим родам, ведущим свое начало от семи мифических мудрецов, называвшихся Риши Rishi. Их имена приводит традиционный комментарий anukramani, иногда они мелькают в текстах самих гимнов. Так, вторая книга приписывается роду Гритсамада Gritsamada, третья - Вишвамитре Vicvamitra и его роду, четвертая - роду Вамадевы Vamadeva, пятая - Атри Atri и его потомкам Atreya, шестая роду Бхарадваджа Bharadvaja, седьмая - Bacиштхе Vasichtha с его родом, восьмая, в большей части, Канве Каnvа и его потомству. Книги 1-я, 9-я и 10-я приписываются различным авторам. Эти песни изустно передавались в жреческих родах от поколения к поколению, а впоследствии, в эпоху большого культурного и государственного развития, были собраны в один сборник

Поэзия / Древневосточная литература
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия