Японский парфюмер

– Почему? – Он задумался. – Да черт его знает почему! С одной стороны, дура она, конечно, была, а с другой – вроде жалость какую-то чувствовал, знаете, как к юродивому или ребенку, и, пожалуй, уважение. Да, да, уважение. Ведь не щадила живота своего. И даже любопытно было, что еще выкинет. Принципы, идеи… Сейчас таких, как она, все меньше. Да что там меньше… Совсем не осталось. Вымерли как тип, как мамонты, к сожалению. Как ни крути, а люди эти – совесть общества, бесстрашны, прямодушны. Для себя им ничего не нужно, все для человечества стараются. Дай им волю, пожар всемирной революции раздуют, не дай бог, а без них тоже чего-то не хватает. Нельзя без них. Вот так, Екатерина Васильевна. Еще вопросы будут?

Я восприняла его слова как приглашение освободить помещение.

– Спасибо, Игорь Петрович. – Я поднялась, протянула ему руку. – Вы мне очень помогли. Если что-нибудь вспомните – позвоните, телефон мой у вас есть.

– С удовольствием! – Игорь Петрович тоже встал. – Позвоню, но тогда давайте о чем-нибудь другом поговорим, ладно?

Он сжал мою ладонь чуть сильнее, как бы с намеком, заглянул в глаза, улыбнулся. Черт! Ну и улыбка! Это же… с ума сойти, что за улыбка! Я почувствовала, что снова краснею, как деревенская барышня.

– А кстати, что случилось с ее сестрой? – вдруг спросил он. – Вы сказали – самоубийство?

– Пока неизвестно. А вы ее знали?

– Не довелось. Сашу Ситникова знаю хорошо. Надо будет позвонить, выразить соболезнование. Да… жена умерла, почему – никто не знает, и муж, разумеется, главный подозреваемый? Ладно, не отвечайте. У вас на редкость выразительное лицо. Впрочем, я, кажется, уже говорил. Я перестал читать детективы еще в школе, а сейчас – и все остальное, но, как я себе представляю, сыщик должен быть этаким мрачным типом с непроницаемой физиономией, большими ногами и хроническим насморком по причине постоянного сидения в кустах с биноклем. А тут вы… такая непохожая на сыщика. И на женщину-следователя вы тоже не похожи – знавал я одну такую. А может, это все камуфляж – искренность, неумение солгать? Даже то, что вы постоянно краснеете… (Я побагровела!) А на самом деле вы о-го-го! – Игорь Петрович ласково и насмешливо смотрел на меня выпуклыми, темными, скрывающимися за тонированными стеклами очков, глазами. – Не обижайтесь, ради бога, Екатерина Васильевна! Вы напомнили мне моих студентов.

«Студентка… причем далеко не отличница», – подумала я.

– Игорь Петрович, я могу поговорить с вашими сотрудниками?

– Люди у меня, как правило, в рабочее время заняты. – В голосе его появилась жесткость. – Можете задать свои вопросы моему секретарю, Лидии Антоновне. Она информирована, как никто другой.

«И предана шефу», – подумала я.

Игорь Петрович проводил меня до порога, открыл дверь и сказал, обращаясь к секретарше:

– Лидия Антоновна, если у вас нет ничего срочного, поговорите, пожалуйста, с нашей гостьей. До свидания, Екатерина Васильевна, рад был познакомиться. Звоните, поможем чем сможем.

Лидия Антоновна смотрела на меня, выжидающе улыбаясь. Это была приятная дама лет пятидесяти с небольшим, с короткими черными, с сильной проседью волосами и серыми глазами на слегка увядшем, нежно-фарфоровом лице. Плюс бледно-розовая губная помада. Белая шелковая блузка и узкая черная юбка. Высокие каблуки. Нитка жемчуга. Ничего лишнего, все очень элегантно.

– Садитесь, пожалуйста. Я вас слушаю.

– Лидия Антоновна, – начала я, – меня интересует одна ваша сотрудница, бывшая сотрудница.

– Да? – В глазах секретарши мелькнуло настороженное любопытство. – Кто же?

– Алина Владимировна Горностай. Помните такую?

– Алину? – Лидия Антоновна не пыталась скрыть удивления. – Помню, конечно, помню! Как не помнить? Такая трагическая, нелепая гибель. Молодая, красивая…

– Пожалуйста, расскажите мне о ней. Какая она была?

– Какая? – Она вздохнула. – Знаете, она была из тех славянок, в ком не перебродила до конца кровь какой-нибудь цыганской или татарской прабабки – темпераментная, стремительная, смуглая… О таких говорят – во всякой одежде красива, во всякой работе ловка!

Лидия Антоновна была романтиком. Не такой уж редкий случай среди женщин, проживших жизнь в одиночестве. Некоторые, правда, становятся человеконенавистницами. Она же была доброжелательна и сентиментальна. Увидев рекламу нового фильма о любви, она тут же звонила приятельнице, и они отправлялись в кинотеатр сопереживать злоключениям очередной золушки. После кино, наплакавшись всласть, они шли в любимое кафе есть мороженое и говорили, говорили, говорили… Сначала о фильме, потом переходили на знакомых, сослуживцев, одним словом, обо всем на свете. Она была славной женщиной и жизнь вела простую и спокойную. Когда-то, совсем молоденькой девушкой, она вышла замуж. Муж был геологом и погиб в тайге. Она и узнать-то его толком не успела.