Японский парфюмер

– Слушай, Катюх… а ты уверена, что между Юрием и Вероникой… эт-та… ничего нет? – спросила Галка полчаса спустя, когда мы сидели с ногами на диване и допивали бутылку «Амаретто».

Я пожала плечами. Вспомнила, как они отпрянули друг от друга, когда я вошла. И промолчала. Я не знала, что сказать.

– Вероника – баба не промах. И красотка. Если она положила глаз на твоего Юрия – пиши пропало!

– Зачем он ей? Она же старше. Ей, наверное, сорок.

– Ой, напугала! – захохотала Галка. – Кого это сейчас волнует! Выглядит она на миллион, один прикид чего стоит. С такими бабками и уродина засверкает. Сорок пять! Не меньше.

Я вспомнила, как Ситников обозвал меня уродиной. Мысли мои вернулись к нашему разговору, к Володе Галкину, и я вдруг расплакалась.

– Катюха, ты чего? – испугалась Галка. – Обиделась? Ты что, и правда любишь этого…

– Володя Галкин умер.

– Как – умер! – Галка мигом протрезвела. – Убили?!

– Нет, сам.

– Сам? Откуда ты знаешь?

– Он был наркоманом…

– Откуда он брал наркоту? Если его выперли с работы, откуда у него деньги?

– Елена давала. И еще…

Я замялась. Кузнецов беседовал с Галкой о том, как мы искали Метлицкую, но он ничего не сказал ей об убитой женщине в квартире актрисы.

– Что?

– Ты только не пугайся, Галюсь…

– Да говори же! – закричала Галка. – Что?

– Я была у Метлицкой.

– Без меня?

– Без тебя. Я подумала, что она может уехать и нельзя терять ни минуты… если еще не уехала. И пошла к ней.

– И что? Ты ее видела?

– Нет. Метлицкая действительно уехала. А перед отъездом она попросила пожить в квартире свою знакомую. И… – Я замолчала.

Галка молча ждала.

– И ее убили.

– Как – убили?! – ахнула Галка, хватаясь за сердце. – Что значит – убили? Вместо Метлицкой?

Я кивнула. И рассказала ей все. Как пришла, увидела женщину на диване, приподняла шляпку и увидела…

Галка только ахала. Она даже не спросила, почему я ничего не сказала ей раньше…

Рассказать ей о том, что меня тоже хотели убить, было бы просто бесчеловечно. И я промолчала. Я боя-лась! Боялась ее расспросов, испуга, мне нужно было обдумать все самой. Брат Колька днем вставил стекло, я убрала осколки и спрятала в кладовку лампу с разбитым абажуром.

…Около двух часов ночи мы наконец угомонилась. И в квартире наступила тишина.

* * *

На другой день утром я позвонила Леониду Максимовичу и сказала, что хочу поговорить. Чем раньше, тем лучше. Я чувствовала себя разбитой и загнанной в угол. Пусть Леонид Максимович сам разбирается. Никакой я не детектив. Пока это было игрой, было интересно, а сейчас… страшно. Как все легко начиналось! Мы пишем письма и ждем. Убийца выходит на нас, и мы его… хватаем!

Все получилось не так. Процесс вышел из-под контроля. Убита Лариса – она-то тут при чем? Метлицкая сбежала. Умер Галкин. А может, не умер, а тоже убит… Меня хотели убить, а я понятия не имею, кто убийца. То есть подозрения у меня есть, но… не знаю! Не хочу больше! Затея с письмами просто идиотская. И вообще…

Галка страшно обрадовалась, узнав о моем решении.

– Конечно, Катюха, давно пора! Я тебе сразу говорила! И следак твой мужик нормальный. Хочешь, пойдем вместе?