Ярость и рассвет

Воин молча смотрел сверху вниз, словно смертельно опасная статуя, состоящая из одних мышц.

– Можешь рассказать, как найти его покои? – требовательно поинтересовалась Шахразада уверенным тоном в попытке хоть так компенсировать угасавшую отвагу.

И заметила в темных, как безлунная ночь, глазах великана промелькнувшую тень эмоций.

Жалость?

Он жалел ее?

Шахразада захлопнула двери и привалилась к ним спиной, тяжело дыша и едва подавляя рыдания.

«Нет. Только не это, – с ужасом подумала она и тут же одернула себя: – Соберись. Хватит паниковать».

Взяв себя в руки, Шахразада выпрямилась и отошла от дверей, высоко подняв подбородок, а затем упала на кровать, схватила шелковую подушку, снова уставилась на деревянные створки и тихо заверила темноту:

– Он придет.

«Я это точно знаю».

Цепляясь за последние осколки надежды, Шахразада прокручивала в голове два слова, которые эхом отражались в сознании, дразня и наполняя видениями невозможного будущего.

Два слова, произнесенные юношей, кто значил меньше, чем ничего.

Два слова, подарившие силы отгонять тьму и населявших ее демонов.

Моя госпожа.

* * *

Стон дверных петель вырвал Шахразаду из блаженного полузабытья.

Увидев струившийся через резные решетки яркий утренний свет, она вскочила на ноги.

На пороге стояли четверо солдат.

Шахразада расправила смятые полы облачения и многозначительно откашлялась.

– Разве вежливо входить без стука?

Воины смотрели прямо перед собой с равнодушием. Тогда она сцепила руки в замок за спиной, заставляя себя держаться прямо: – Что вам здесь нужно?

Не говоря ни слова, один из солдат вошел в покои и направился к Шахразаде, по-прежнему глядя перед собой, словно ее не существовало.

Словно она скоро перестанет существовать.

Сердце громыхало, едва не вырываясь из груди.

– Я задала вопрос! – воскликнула девушка, стараясь не дать голосу дрогнуть. Конвоир потянулся к ее плечу, перехватил руку, когда Шахразада попыталась отмахнуться, и крепко стиснул ее запястье. – Не смей… ко мне прикасаться!

Солдат кивнул товарищам, и те приблизились. Второй хмурый воин вцепился в локоть сопротивлявшейся девушки с другой стороны. Она ощутила, как по телу прокатилась волна горячей ярости, смешанной с осколками ледяного ужаса.

– Прекратите!

Когда Шахразада попыталась освободиться, нанося удары ногами по конвоирам, те просто подняли ее в воздух и потащили прочь из покоев, словно пойманную и обездвиженную дичь.

– Где халиф? – выкрикнула она, отчаянно стараясь прогнать умоляющие нотки из голоса. – Я желаю поговорить с ним! – ни один из воинов даже не взглянул на нее. – Пожалуйста, послушайте меня!

Однако конвоиры продолжали молча тащить сопротивлявшуюся пленницу по мраморным коридорам дворца.

Проходившие мимо слуги отводили глаза.

Они все знали неотвратимую, как рассвет, истину. Как знали и солдаты.

Только теперь ее начала понимать и Шахразада: она ничего не значила. Она была никем.

Для солдат. Для слуг.

Девушка прекратила сопротивляться. Она вскинула подбородок и поджала губы, подумав об отце и сестре. О Шиве и Тарике…

Она была важна для них. И не станет устраивать сцену и бесчестить их память. Достаточно и нарушенного обещания.

Конвоиры распахнули двери навстречу рассвету, и Шахразада увидела перед собой символ неминуемой гибели. Эта мысль стала последней каплей, сломавшей плотину чувств.

Слезы хлынули из глаз, невозбранно стекая по щекам девушки.

– Отпустите меня, – хрипло прошептала она, подумав о последних минутах лучшей подруги. – Я никуда не убегу.

Трое из солдат взглянули на первого, очевидно, являвшегося старшим по званию, и после кивка поставили пленницу на ноги.

Гранитные плиты еще не вобрали тепло солнечных лучей и холодили босые ступни. Трава по обеим сторонам дорожки казалась синеватой в серебристом свете раннего утра.

Шахразаде на мгновение захотелось наклониться и провести ладонью по росистым зеленым растениям. В последний раз.

Однако конвоиры уже ввели девушку в закрытое помещение. Там уже ждали двое: еще один стражник и пожилая женщина с длинным отрезом белого полотна в руках. Ткань едва заметно колыхалась от легкого ветерка.

Саван.

Стражник же сжимал… шелковый шнур.

Слезы полились по лицу Шахразады еще сильнее, но она не издала ни звука, приближаясь к палачу. Мышцы на его руках перекатывались под кожей огромными буграми.

«Надеюсь, смерть наступит быстро», – подумала девушка и молча повернулась к нему спиной.

– Мне очень жаль, – прошептал стражник так тихо, будто ветер прошелестел.

Удивленная добротой палача, Шахразада едва не обернулась к нему, но лишь кивнула:

– Благодарю.

Вот и все.

Стражник осторожно поднял ее волосы и перекинул вперед через голову. Лицо заслонила черная вуаль, отгораживая от нежеланного внимания безымянных свидетелей.

От тех, кто уже отказался замечать Шахразаду.

Шелковый шнур мягко лег на шею. Прикосновение ткани казалось едва ли не ласкающим. Самый почетный способ казни.

Именно таким образом погибла Шива.

При мысли о том, что лучшая подруга умерла, окруженная людьми с пустыми взглядами, слезы потекли по щекам еще сильнее.