Ярость и рассвет

– Если пожелаете когда-нибудь овладеть своим даром в полной мере, сообщите мне. Я буду рад поделиться своими скромными познаниями. И хотя тоже не претендую на звание искусного мастера, управлять способностями все же умею. – Муса улыбнулся и перевел глаза на пламя в лампе.

Проследив за его взглядом, Шахразада заметила, как огонек то гаснет, то вновь появляется, и пораженно прошептала:

– Но как?.. И я смогу этому научиться?

– Если говорить начистоту, я не знаю. Невозможно оценить дремлющие способности. Мне известно только то, что удалось ощутить при прикосновении: ты обладаешь даром. Каков он – и проявится ли, – покажет жизнь. Но заклинаю вас, ясная звездочка… зрите за пределы тьмы. В мальчике, которого я знал, заложен потенциал безграничной доброты. Поверьте, сегодняшний халиф – лишь тень того, что таится в глубине. Если сумеете найти в своем сердце милосердие, подарите ему любовь, чтобы он сам узрел это. Для потерянной души подобное сокровище будет на вес золота. На вес величайшей мечты. – Произнося это, гость склонился над их по-прежнему сомкнутыми ладонями, и широкая теплая улыбка озарила его лицо.

– Спасибо вам, Муса-эфенди. За совет, за историю и за вашу мудрость.

– Это вам спасибо, дражайшая звездочка, – отозвался собеседник, опуская руки и вставая из-за стола.

– Вы разве не разделите со мной трапезу? – снова попыталась проявить гостеприимство Шахразада.

– Мне уже давно пора отправляться в путь, – покачал головой Муса. – Однако обещаю нанести повторный визит в ближайшее время. В этот раз я не стану откладывать его на несколько лет. И буду жить надеждой, что в следующую нашу встречу вы с Халидом будете вместе. Бок о бок и счастливы.

Странное чувство вины полоснуло Шахразаду по сердцу.

Муса подошел к своей суме, которую оставил в углу, поднял ее с пола и помедлил, о чем-то размышляя. Затем сунул руку внутрь и достал потертый, побитый молью коврик, плотно скатанный в рулон и перевязанный пеньковым шнуром.

– Позвольте преподнести вам дар, бесценная Шахразада.

– Благодарю, Муса-эфенди.

Она вежливо приняла сверток и прижала его к груди, подумав про себя, что более странного подарка еще ни разу не получала.

– Всегда держите его под рукой. Этот ковер особенный. Он поможет найти путь, когда вы потеряетесь, – сказал необычный гость с многозначительным блеском в глазах и погладил Шахразаду по щеке. – Он отнесет туда, куда стремится твое сердце.

Старик и колодец

Пустынное солнце нещадно обжигало Тарика, точно языками пламени. Жар поднимался от дюн, блестя в небе и порождая видения.

Юноша плотно закутался в риду, низко надвинув капюшон и закрепив его кожаным ремешком на лбу. Песчаные вихри вздымались под ногами жеребца, оставляя мерцающую дымку каждый раз, как опускались копыта.

Зорайя нарезала круги в вышине и с каждым проходящим часом испускала все более негодующие крики.

Когда солнце начало садиться, Тарик приблизился к границе Хорасана с Парфией и начал искать место для ночлега. Он знал, что племена бедуинов находились рядом, но не хотел рисковать, вторгаясь на их территорию не отдохнув как следует. Юноше не удавалось проспать больше нескольких часов с тех пор, как он покинул Рей почти четыре дня назад. План разговорить местных обитателей, чтобы разузнать о текущем положении дел в этом крае, лучше отложить до следующего утра.

Вдалеке Тарик заметил небольшое поселение. Выгоревшие на солнце здания подковой окружали ветхий каменный колодец. Потрескавшиеся глиняные дома с полуобвалившимися крышами выглядели заброшенными. Возле колодца пожилой мужчина снимал бурдюки для воды со спин двух старых верблюдов.

Тарик пришпорил своего темно-гнедого арабского жеребца, натянув капюшон белой риды.

Когда всадник приблизился, старик оглянулся и широко улыбнулся сквозь густую бороду, в которой блестело серебро. Между передними зубами виднелась щель. Простые коричневые одежды из льняного полотна намекали на невысокое происхождение. Кисти рук выглядели узловатыми от возраста и тяжелого труда.

– Прекрасный жеребец, – кивнул незнакомец, по-прежнему ухмыляясь.

Тарик кивнул в ответ, но ничего не ответил.

Старик вернулся к своему занятию: потянулся трясущимися руками к стоявшему на краю колодца ведру и… тут же его уронил.

Оно полетело в темную бездну, гулко ударяясь о стены, пока не врезалось в воду с издевательским всплеском.

Тарик громко выдохнул.

Старик застонал, сорвал с головы капюшон и принялся топать ногами по грязи, с отчаянием заламывая руки. На морщинистом лице ясно читалась досада.

Юноша какое-то время наблюдал за эмоциональным представлением, но все же решил вмешаться и с обреченным вздохом спешился.

– У вас есть веревка? – спросил он у пожилого мужчины, снимая капюшон.

– Да, сагиб. Конечно, сагиб, – отозвался старик, не переставая при этом кланяться.

– Необязательно меня так называть. Я не прихожусь тебе господином.

– У молодого господина великолепный жеребец. Прекрасная сабля. Он точно является сагибом.

– Дайте мне веревку, – снова вздохнул Тарик. – И я спущусь в колодец за ведром.