Ярость и рассвет

В углу зала стоял очень высокий мужчина в цветастом облачении. Темно-синяя накидка-рида ниспадала до самого пола, а капюшон удерживал на месте кожаный налобный обруч с золотым тиснением. Оба запястья обхватывали манжеты-мангалы. Глубокий темный оттенок кожи гостя напомнил Шахразаде королевские финики.

Когда он обернулся и заметил ее, то широко улыбнулся. Ослепительно-белые зубы блестели на лице, точно жемчужины на эбеновом дереве.

Джалал и Деспина вышли. Воин же остался внутри, заняв место рядом и готовый в любой момент выхватить саблю.

Шахразада улыбнулась в ответ и направилась к гостю, размышляя, что ему сказать.

– Добро пожаловать во дворец, – поприветствовала она. – Меня зовут Шахразада.

– А меня – Муса, – мужчина скользнул к девушке, будто разноцветный вихрь, и протянул руки. – Огромная честь с вами познакомиться. – Его голос был очень необычным, как мед вперемешку с дымом – густой и обволакивающий.

Шахразада взяла ладони гостя в свои и, находясь так близко, поняла, что он гораздо старше, чем показался с первого взгляда. Темные брови уже припорошила седина, а лицо избороздили морщины, которые свидетельствовали о склонности к глубоким размышлениям и о веселом нраве. В ответном рукопожатии ощущалась доброта. А в темно-карих глазах промелькнуло какое-то странное выражение, которое Шахразада не успела распознать.

– Благодарю вас за визит, Муса-эфенди. И выражаю искреннее сожаление, что мой… что халиф не может приветствовать вас лично.

– Это моя вина, – покачал головой собеседник. – Не следовало являться без предупреждения. Я надеялся повидаться с бывшим учеником, так как проезжал мимо, но судьбе угодно оставить наше воссоединение до другого раза.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – Шахразада указала на подушки вокруг низенького столика возле правой стены. Они заняли места друг напротив друга. – Позволите предложить вам угощение?

– Нет, нет, спасибо, я не задержусь надолго. Повторюсь, этот визит был незапланированным, и мне уже нужно продолжать путь. Простите за причиненные неудобства.

– Никаких неудобств. Я не могу позволить, чтобы столь уважаемый гость покинул дворец голодным, – улыбнулась Шахразада.

– С чего вы решили, что я являюсь уважаемым? – рассмеялся Муса, и его глубокий голос эхом прокатился от стены к стене, а в глазах заблестело веселье. – Разве никто не позаботился сообщить вам истинное положение дел?

– И каково же оно, позвольте поинтересоваться, Муса-эфенди?

– А оно таково, что в прошлый раз меня приказали вышвырнуть из дворца, оставив из вещей лишь одежду на плечах.

– Что ж, – вздохнула Шахразада, стараясь не выдать удивления, и сложила руки на коленях. – Значит, вам причитается хотя бы достойное угощение, господин.

– Благодарение небесам и звездам за вас, прелестное дитя, – отсмеявшись, сказал Муса. – Должно быть, для моего бедного Халида вы стали настоящим светом очей.

Шахразада лишь слегка улыбнулась в ответ, подумав, что «свет» – уж точно неподходящее слово в данной ситуации.

– Как я и боялся, ваш брак основан не на гармоничных отношениях, – мягко произнес Муса, внимательно взглянув на девушку. – Есть ли надежда, что он станет таковым?

– Если позволите сказать от сердца, то пока слишком рано делать выводы. Церемония состоялась всего несколько дней назад. А быть женой халифа – немалое… испытание.

– До меня доходили слухи, – понимающий голос собеседника окрасился печалью. – Тогда спрошу по-другому: желаете ли вы гармоничных отношений?

Шахразада неловко поерзала на подушках. По какой-то причине ей не хотелось лгать этому странно одетому мужчине с искренним смехом и испытующим взглядом. Это казалось… неправильным.

– Я стремлюсь к браку, основанному на любви и взаимном уважении, Муса-эфенди. Возможен ли он с халифом, пока остается неясным.

– Честный ответ. Халид ценит искренность превыше остальных качеств. И жаждет видеть ее в окружающих. Даже в детстве он допытывался до истины с пылом, который я редко встречал в других людях. Вы замечали это?

– К сожалению, мне известно очень немногое о прошлом халифа.

– Поведайте мне, дитя, каким человеком стал сын Лейлы? – тихо попросил Муса. – До меня доходили слухи, но я хочу услышать все от его жены.

Шахразада замялась, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца, который сидел напротив, и размышляя, ответит ли он на ее вопросы, если она удовлетворит его любопытство.

– Очень тихим. И умным.

– Это мне могли бы рассказать и жители Рея. Мне же интересно послушать мнение сообразительной девушки, пусть у нее было не так много времени, чтобы сделать выводы.

Шахразада задумчиво прикусила губу и прошептала:

– Он стал безрадостным. Расчетливым. Резким. – Она вспомнила разбитые костяшки пальцев и добавила: – Озлобленным.

– Халид не всегда был таким, – вздохнул Муса. – В детстве он был очень добрым.

– Мне уже говорили. Но поверить в это очень сложно.

– Неудивительно, – кивнул он и после паузы спросил: – Позволите ли рассказать вам историю о той ночи, когда меня выгнали из дворца, драгоценная Шахразада?

– Да, конечно, Муса-эфенди.

– Эта история очень грустная.