Ярость и рассвет

Шахразада усилием воли осталась на месте, лишь сильнее стиснула в ладонях скимитар. Воин подошел к ней еще ближе, демонстрируя в качестве молчаливого предупреждения зловеще блестевшее лезвие тальвара.

– Во имя Зевса, госпожа! – раздался голос Деспины. – Как только я ненадолго вас покидаю, вы тут же хватаетесь за оружие и вступаете в поединок с капитаном дворцовой стражи!

Шахразада не выдержала и посмотрела направо.

Деспина стояла рядом с Халидом, на ее прекрасном лице читались неподдельное волнение и толика раздражения.

Халиф же выглядел, как обычно, абсолютно бесстрастным.

Как всегда, холодным и отстраненным.

Шахразада от всей души жаждала покончить со всем здесь и сейчас – простым взмахом сабли. А еще сильнее хотела схватить Халида за плечи и встряхнуть, чтобы на застывшем лице отразилось хотя бы подобие эмоций.

Однако вместо этого она продолжила играть свою роль в затеянном спектакле, предназначенном для всего мира. Предназначенном для нее самой.

– Я жду объяснений, – привлекла к себе внимание служанка, но заметила косой взгляд халифа и поспешно ему поклонилась, поднеся руку ко лбу. – Прошу прощения, мой повелитель, мое обращение к госпоже вышло недопустимо вольным.

– Тебе не за что извиняться, Деспина, – сухо заверила Шахразада. – И я не вступала в поединок с капитаном аль-Хури. Мы просто… тренировались в обращении с саблями. Очевидно, скимитаром я владею не слишком умело. Видимо, есть пределы и моему величию, – невесело пошутила она.

– И хвала богам, – пробормотала служанка.

– Ограничения – всеобщий бич, Шахразада, – ухмыльнулся Джалал, не в силах упустить такую возможность блеснуть остроумием. – Постарайтесь не принимать это близко к сердцу.

Девушка состроила ему гримасу и бросила саблю на землю.

– О каких ограничениях идет речь? – тихо поинтересовался Халид.

Его голос окатил Шахразаду, словно прохладная вода или расплавленный на солнце мед, заставив стиснуть зубы.

– Для начала, я не могу правильно держать клинок. А это, кажется, самое важное в обращении с оружием.

– Подними скимитар, – велел халиф, внимательно выслушав девушку.

Она подняла голову и заметила, что лицо Халида смягчилось. Затем взяла саблю обеими руками и с удивлением наблюдала, как повелитель Хорасана обнажает свой клинок, отступая назад.

– Попробуй нанести по мне удар, – предложил он.

– Я не могу…

Халиф терпеливо ждал, не говоря ни слова. Тогда Шахразада неуклюже взмахнула тяжелым скимитаром.

– Ужасно, – прокомментировал Халид. Он с легкостью парировал удар и перехватил ее запястье, притянув к себе. – Еще раз.

– Хоть какие-нибудь наставления не помешали бы, – пропыхтела она.

– Ноги ставь шире. Вкладывай в удар не все тело, а лишь верхнюю часть.

Шахразада нахмурилась и изменила позу. После чего снова рубанула саблей в воздухе, метя в венценосного противника.

Он блокировал удар, схватил девушку за талию свободной рукой, приставил шамшир плашмя к ее горлу и прошептал на ухо:

– Ты можешь лучше, Шази. Моя жена не должна ни в чем ведать ограничений. Твое величие беспредельно. Продемонстрируй это всем.

Сердце Шахразады забилось чаще от его тепла. От тепла произнесенных слов. От тепла в голосе. От тепла тела и его близости.

Она вырвалась и снова вскинула скимитар.

– Движения менее размашистые. Быстрее. Легче, – скомандовал Халид. – Не показывай мне заранее, что именно планируешь предпринять.

Шахразада бросилась на халифа с саблей, но тот парировал удар.

Воин хмыкнул, скрестив на груди огромные ручищи, проследил за еще несколькими безуспешными выпадами девушки, а затем, к ее полнейшему изумлению, подошел и поправил ее позицию, подтолкнув одну из ног чуть дальше. После чего выразительно вздернул бородатый подбородок.

«Кажется, он хочет, чтобы я держала голову выше», – поняла Шахразада.

Халид опустил шамшир, наблюдая за ними.

– Вот так? – спросила она Воина.

Тот кашлянул и вернулся на прежнее место.

Когда Шахразада вновь повернулась к Халиду, то различила, как в его глазах вспыхнула гордость.

За нее.

Этот момент казался таким ужасающе прекрасным, что от одной мысли о его неминуемом окончании у Шахразады перехватывало дыхание.

Словно кто-то затягивал шелковый шнур у нее на шее.

Нанести глубокую рану

Шахразада взяла флакон с ароматизированной розовой водой и вытащила из него стеклянную пробку. Благовония пахли дурманяще сладко, как букет увядающих цветов, лежащих рядом с чаном медленно тающего сахара. Опьяняюще и загадочно.

Может, даже слишком.

Это был не ее запах.

Она со вздохом поставила склянку на место.

После импровизированного урока фехтования Шахразада с Деспиной вернулись в покои на обед. Потом служанка удалилась в собственную, смежную маленькую комнату, забыв несколько флаконов с благовониями и баночек с притираниями возле зеркала в углу.

Шахразада задумчиво проходила мимо них несколько раз за последние пару часов.

Возле флакона с розовой водой виднелся крошечный горшочек из полированной слоновой кости. Шахразада открутила крышку: внутри находилась краска из кармина и пчелиного воска.