Ярость и рассвет

Джахандар поднял кинжал и быстро провел им по левой ладони. На ровном порезе выступили капли кровь. Как только алая жидкость коснулась темного лезвия, металл начал источать бело-голубое мерцание.

Глаза Джахандара загорелись. Теперь следовало завершить дело.

Он глубоко вздохнул, беззвучно моля о прощении спящего зайца, после чего перерезал светящимся лезвием глотку животного.

Ярко-красная кровь убитого существа запятнала кинжал, и мерцающий голубой металл налился огненно-красным.

Магия взвилась в воздух, наполняя комнату жутковатым багровым свечением.

В открытую рану на ладони Джахандара потекла сила, необузданная и пугающая. Растекаясь по его телу, она обжигала, плавила кости. В глазах потемнело, и волшебный клинок упал на пол.

Когда зрение прояснилось, все вокруг выглядело более четким, чем раньше. Усталость, которую ощущал Джахандар всего минуту назад, превратилась в отдаленное воспоминание. Он выпрямился. Глубоко вдохнул.

И почувствовал себя неуязвимым.

Затем мужчина наклонился, поднял кинжал, протер лезвие краем ткани, на которой лежало неподвижное тельце зайца. На мгновение задумался.

После чего провел рукой над окровавленной тушкой.

Убитое создание исчезло во вспышке холодного света.

Жестокая истина

В ту ночь Шахразаде не спалось.

В кошмарах ей являлась улыбающаяся Шива, которую запирали в черной пустоте. Грохот захлопывающихся дверей и наполненные болью и предательством голоса эхом отдавались в ушах девушки.

С первыми лучами солнца она с трудом разлепила веки, перевернулась и уткнулась лицом в подушку, чувствуя, как на плечи наваливаются горечь и изнеможение.

Веселый смех Деспины звенел в воздухе, как колокольчик, не давая снова заснуть.

Шахразада раздраженно застонала.

– Вы хотите поспать еще?

– Нет, – невнятно пробубнила в подушку девушка. – Это не поможет.

– Уверены? Похоже, отдых вам бы не помешал. Кажется, прошлая ночь выдалась довольно… необузданной.

– Что? – недоуменно переспросила Шахразада, приподнимая голову с шелковой подушки.

Выразительный и крайне заинтересованный взгляд Деспины был прикован к сорванной и позабытой завесе, которая грудой лежала в изножье постели.

К щекам Шахразады прилил жаркий румянец.

– Мастерская работа, – поддразнила госпожу служанка.

– Это не то, что ты подумала.

– Разве? Если камис на кровати принадлежит не халифу, то вы еще более необычная девушка, чем я предполагала.

– Достаточно, Деспина, – предупреждающе повысила голос Шахразада.

– Тогда что здесь произошло? – поинтересовалась служанка, подбоченясь и приподняв свои идеальные брови.

– Ничего.

– Прошу меня простить, однако ответ явно не соответствует окружающей обстановке, – фыркнула Деспина, затем подхватила складки юбки одной рукой, подошла к изножью кровати и уселась на ее край. – Что не так? Поделитесь со мной.

– Все! – вздохнула Шахразада, поддаваясь на настойчивые расспросы несносной служанки.

– Вы не могли бы конкретизировать? В конце концов, гораздо легче выносить бремя секретов, когда поведаешь о них, – произнесла Деспина игривым тоном.

– Лучше скажи это Халиду, – проворчала Шахразада. – Может, он и послушает своего доверенного соглядатая.

– Халиф Хорасана уже давно не прислушивается ни к чьим словам, – с понимающим выражением лица протянула служанка.

– И вряд ли когда-нибудь прислушается. Уж точно не после вчерашней ночи.

– Тяжела женская доля, – заявила Деспина, скидывая сандалии и с ногами забираясь на кровать.

– О чем это ты?

– Мы достаточно сильны, чтобы завоевать мир голыми руками, и всё же позволяем бестолковым мужчинам водить себя за нос.

– Я не позволяю.

– Может быть. Но это только пока, – ухмыльнулась Деспина. – Однако это неизбежно произойдет. Когда встречается тот, кто заставляет улыбаться и плакать, как никогда раньше… Ничего другого не остается, только сдаться.

– Я… – начала было Шахразада, но осеклась и прикусила нижнюю губу.

– Вы можете довериться мне. Все сказанное не выйдет за пределы этих покоев, – заверила Деспина и придвинулась ближе, когда поняла, что госпожа колеблется. – В детстве я жила в Фивах с матерью и однажды спросила у нее, что такое рай. Она сказала: «Сердце, в котором обитает любовь». Конечно, затем я захотела узнать, что же тогда представляет собой ад. И получила ответ: «Сердце, в котором нет любви». – Рассказывая, служанка не отводила внимательного взгляда от лица Шахразады.

– Твоя матушка создает впечатление мудрой женщины, – отозвалась та, не менее пристально посматривая на Деспину и поигрывая с тесемками шамлы.

– Да, она такой и была.

– Позволишь поинтересоваться, что с ней случилось?

– Моя мать полюбила не того мужчину. Он обещал подарить ей весь мир, а затем бросил, оставив на память лишь ребенка в животе.

– Мне очень жаль, Деспина.

– А мне – ни капли. Она умерла хоть и молодой, но счастливой. А тот мужчина не сумел бы сделать счастливой ни одну женщину. Богачи не знают, как жертвовать чем-то ради любви, потому что им никогда не приходилось этого делать. – Последние слова Деспины прозвучали очень резко.

– Именно поэтому ты переживаешь, что Джалал поступит так же? – мягко спросила Шахразада.