Ярость и рассвет

Халид обхватил рукой поясницу Шахразады, и она выгнулась, прижимаясь к нему всем телом. Тесемки шамлы развязались, а по телу пробежал прохладный воздух, за которым последовал желанный жар прикосновений. Ощущение его кожи на ее.

Когда губы Халида скользнули на горло Шахразады, помедлив рядом с раной, нанесенной кинжалом наемника, девушка решилась.

– Я люблю тебя, – выдохнула она, а когда Халид поднял голову, положила ладонь ему на щеку и добавила: – Больше жизни.

Не сводя с Шахразады глаз, он опустил ее на подушки, взял ее руку, поднес к губам внутреннюю сторону запястья и нежно поцеловал.

– Ты половина моей собственной души.

И Шахразада растворилась в расплавленном янтаре и истине. Признала свои чувства.

К юноше, полному невозможных, невероятных противоположностей. К юноше, сжегшему ее жизнь дотла только для того, чтобы на пепелище создать новый, ни на что не похожий мир.

Завтра Шахразада вновь сможет волноваться о понятиях верности. Волноваться о цене подобного предательства.

Сегодня же ничто из этого не имело значения.

Лишь их соединенные руки. Лишь шепот Халида.

Одна-единственная девчонка в объятиях одного-единственного мальчишки.

И полное забвение.

* * *

Шахразада пробудилась от щекочущего ноздри аромата роз.

Этот запах всегда дарил ей ощущение безопасности, ощущение дома.

Сквозь деревянные резные решетки с балкона струился золотой солнечный свет. Она прищурилась и перевернулась на бок.

На шелковой подушке рядом с ее головой лежала бледно-фиолетовая роза поверх свернутого листа пергамента. Шахразада улыбнулась, подняла бутон и поднесла к глазам.

Цветок был идеальным: безупречные нежные лепестки, гармоничный баланс оттенков между ярким и приглушенным. Вдыхая пьянящий аромат, она взяла листок пергамента и перевернулась на живот.

Шази,

Синий цвет я предпочитаю всем остальным. Запах сирени, исходящий от твоих волос, служит источником постоянных терзаний. Ненавижу инжир. И последнее: в моем сердце на всю жизнь останутся воспоминания о прошлой ночи. Ибо ни солнце, ни дождь, ни самая яркая звезда в самом темном небе не сравнится с настоящим чудом – тобой.

Халид.

Шахразада перечитала письмо четыре раза, отпечатывая каждое слово в памяти навеки, и с каждым разом улыбалась все шире, пока щеки не заболели. Затем глупо захихикала и тут же упрекнула себя за это, после чего отложила розу с листом пергамента на стул рядом с кроватью и потянулась за отброшенной вчера шамлой.

Но куда подевалась Деспина?

Завязав тесемки, Шахразада прошла к небольшой дверце в комнату служанки и постучала, а не услышав ответа, открыла створку и заглянула внутрь. В затемненном помещении никого не было. Девушка нахмурилась и вернулась в свои покои.

Недовольство только усилилось, когда ей пришлось самой умываться и облачаться в ярко-красный камис без рукавов и шаровары в тон. Манжеты и подол были вышиты мелким жемчугом и бисеринами из меди и золота.

Когда Шахразада закончила распутывать гребнем из слоновой кости последние пряди волос, входные двери распахнулись, а затем захлопнулись с оглушительным стуком.

Она подпрыгнула и приглушенно вскрикнула.

– Соскучились? – поддразнила Деспина.

– Где ты пропадала все утро? – спросила Шахразада, недовольно глядя на служанку и перекидывая еще влажные волосы через плечо.

– Вы, должно быть, шутите, моя капризная госпожа, – фыркнула Деспина, с любопытством склоняя голову набок. – Да я бы ни за что не вернулась сюда раньше, чтобы не навлечь на себя гнев халифа.

– Ты это о чем?

– Хватит разыгрывать ложную скромность. Весь дворец уже в курсе.

– В курсе чего? – спросила Шахразада, чувствуя, как к щекам приливает жар.

– Халиф Хорасана в одиночестве спускается в сады на рассвете и возвращается с бутоном розы, – ухмыльнулась Деспина и махнула в сторону цветка на стуле. – Думаю, все пришли к верному умозаключению. – Покрасневшая Шахразада молча заморгала, заставив гречанку застонать. – Вы же не собираетесь все отрицать? Это же так банально.

– Нет, не собираюсь, – ответила девушка, вскидывая подбородок.

– Слава всем богам. Не хотелось бы мучиться, наблюдая за очередной отвратительно разыгранной попыткой притвориться скромной.

– Кто бы говорил.

– На что это вы намекаете?

– А ты хорошо провела прошлую ночь, Деспина-джан? – осведомилась Шахразада, подбоченясь и изгибая брови в идеальном подобии позы служанки.

– Конечно, – кивнула та, оборачиваясь через плечо. – Отлично выспалась.

– Рада слышать. Значит, ты наконец набралась смелости рассказать любимому мужчине правду?

– Любимому мужчине? Кажется, вы ударились головой. Может, во время необузданного…