Ясень

Мне нравится спокойно говорить,
Там в сердце средоточье бурь качая,
На сжатье рук лишь взглядом отвечая,
Прося распутать спутанную нить.

Не слишком ли легко кричать, громить,
Всю тишину, от края и до края,
Будя, дробя, волнуя, разрывая, –
Не лучше ли разъятость единить?

Художник любит делать то, что трудно:
Плотиной сжать свирепый ход морей,
Пригоршней зёрен вызвать шум стеблей, –

Заставить пыль светиться изумрудно,
Велеть лесам, чтоб пели многогудно:
Не это ли есть волшебство царей?

Два бога

Тецкатлипока, с именем мудрёным,
Был в Мексике дразнитель двух сторон,
Влюблённик стрел, избегов, оборон
И плясок боя по обрывным склонам.

С победой ли, с тяжёлым ли уроном,
Но биться, бить, сражаться, сеять стон,
На лоне многократных похорон
Быть новых битв неистощимым лоном.

Но возле гор, где зоркий Нагуатль,
Ацтек, взрастил могучие магеи,
Где кактусы узлят клубки как змеи, –

Вода морей, чьё имя нежно, Атль,
Поёт, что, расцветивший орхидеи,
Красив змеиный бог Кветцалькоатль.

Псалом Земли

Я слышу, как вдали поёт псалом Земли.
И люди думают, что это на опушке
Под пенье звонких птиц костёр любви зажгли.
И люди думают – грохочут где-то пушки.
И люди думают, что конница в пыли
Сметает конницу, и сонмы тел легли
Заснуть до нового рыдания кукушки.
И льнут слова к словам, входя в псалом Земли.

Искры тайн

Будут планеты проходить в своих орбитах.
Будет комета. И новая Луна.
Полчища маленьких раковин разбитых
Снова принесёт нам океанская волна.

В днях измельчит их движенье влаги буйной.
В днях измельчит их – их повторный поцелуй.
Дни их источат в той пляске поцелуйной.
Вот лежат песчинки. Прибрежный вихрь, ликуй.

В зыбях песчаных, как золотом обитых,
Догоранья Моря, мерцаний строй и ряд,
Грёзы предельные раковин разбитых,
Искры тайн подводных в последний раз горят.

Клубок

Я взял клубок, но не подозревая,
Что будет нить прястись сама собой
В узоры алый, жёлтый, голубой,
Клубок скользнул, в нём власть была живая.

И к нити нить мечтой перевивая,
Закрыв глаза, стоял я как слепой.
Узор к узору шёл наперебой,
Означилась вся повесть огневая.

Вдруг захотел я отшвырнуть клубок,
Но сам упал, растерянный, разбитый.
И, встав, прочёл решенье рдевших строк: –

Ты окружён неотвратимой свитой,
И будешь прясть, доколе, из минут,
Часы твой праздник белый не сплетут.

Если хочешь