Ящик Пандоры

— Такая порода обезьян. Ну, знаешь, с красными задами и собачьими мордами. Бабуины — излюбленное лакомство для леопардов. Однажды я видел, как два самца отбивали свое семейство от трех леопардов. Скалили огромные клыки, рычали. И прикинь, Слива, леопарды отступили!

— Сколько лет Марине? — неожиданно спросил Сливной.

— Тридцать один.

— Какие-то хронические заболевания у нее имеются? Диабет, аритмии…

— Вроде бы нет…

— Минуту… — Сливной опять заслонил ладонью микрофон, Сергей терпеливо ждал. Усилием воли он гасил надежду, пробуждающуюся вопреки жестокой реальности, как зеленый росток по весне пробивается сквозь толщу талого снега навстречу солнцу.

— Кровоизлияние в глазах есть? — заговорил Сливной.

— Нет. Не заметил, — уточнил Сергей.

— Хорошо-о-о… — пропел доктор.

— Что тут хорошего?!

— Гипосфагма. Кровотечение под конъюнктиву глаза. Довольно частый, но не обязательный симптом вируса. Может явиться первым проявлением болезни или присоединиться с течением времени.

— Это я знаю! — перебил врача Авдеев. — Если у Марины нет этой…

— Гипосфагмы, — спокойным голосом подсказал Сливной.

— Ну да… Это значит, что она выздоровеет?

— Нет. Не обязательно. Но если склеры краснеют на позднем этапе заболевания, это плохой прогностический фактор.

— Ладно, — вздохнул Сергей. — Буду любоваться глазами дочери, держать тебя в курсе дела.

— Тут такое дело, братишка! — заговорил Сливной. — Мой друг-вирусолог изобрел универсальную вакцину. Короче, доморощенный гений! — На фоне мужской голос возмущенно что-то сказал, Сливной рассмеялся. — Скромный гений!

— У тебя есть лекарство?! — закричал Сергей. Он вскочил с места, расплескал горячий кофе себе на колени, но не ощутил ожога. Сердце заколотилось в груди. — У тебя есть лекарство, а ты меня грузишь какими-то байками про геном и сито!

— Не гони, Серега! — холодно сказал врач. — Надежда штука полезная, но и облом не подарок. Вакцина может сработать, а может, и нет. Это раз. Мы практически ничего не знаем о побочных эффектах препарата, который изобрел мой друг, — это два. Пока он испытывал его на белых мышах… — Он прервался, а спустя мгновение продолжил говорить изменившимся голосом: — И на себе тоже… Точно, герой! Он привил себе образец вакцины, точно, Михаил Григорьевич?

Ему что-то ответили — быстрым, высоким голосом.

— Ты предлагаешь ввести вакцину моей дочери, Слива?

Корпус смартфона, который Авдеев сжимал рукой, увлажнился от пота. Последовала очередная пауза, после которой Сливной ответил:

— Тебе решать, братишка!

— Риск высокий?

— Да…

Сергей помолчал, вслушиваясь в хриплое дыхание дочери. Опять перед мысленным взором всплыл образ худого заключенного, увлекаемого розовой дымкой в сторону черной двери, и идущего с ним рядом офицера. Бывшие заклятые враги шли рука об руку в неведомое, и не было между ними вражды и ненависти.

— Ты бы ввел вакцину своим детям, если бы они заболели, Слива? — тихо спросил Авдеев.

— Моя семья сидит в изоляции на даче. В Белоострове.

— Ты не ответил…

— Да. Я сделал бы все возможное.

— Что от меня требуется?

— Подожди…

Теперь Сливной не закрыл ладонью микрофон, Авдеев слышал беседу мужчин, но толком ничего не понял. Вроде и по-русски говорили, отдельные слова понятны, а общий смысл ускользал. Вирусолога звали Михаил Григорьевич, фамилия Кравец. Что-то говорили о вероятных побочных эффектах препарата, вскользь, как будто этот раздел темы не заслуживал внимания. Было ясно одно. Проблема заключалась не в самом веществе вакцины, изобретенной самоотверженным вирусологом, а в том, как может перенести ее уже заболевший человек. Наконец Сливной обратился к Сергею, с нетерпением ожидавшему приговора.

— Значит так, Серега! Сейчас я объясню, в чем суть рисков. Марина уже болеет вирусом, — он сделал акцент на слове «уже». — И исходя из твоих слов, болезнь перешла в завершающую стадию. Мой друг Кравец ввел себе споры вируса болеющего «красноглазкой» и довольно быстро почувствовал легкие симптомы болезни, а спустя пару часов сделал инъекцию своим лекарством. С его слов, улучшение самочувствия наступило достаточно быстро. После чего он протестировал себя на наличие антител. Они были в приличном количестве, что косвенно свидетельствует о наличии у него иммунитета. Важным отличием от случая с Мариной является то, что в момент ввода вакцины у моего друга имелись только начальные симптомы вируса. Заболела голова, поднялась температура…

— Говоря проще, Марине может стать еще хуже от вакцины? — перебил врача Сергей.

— Этого я не знаю…

— Мыши выжили? — постарался пошутить Авдеев.

— Почти все…

— Что значит — почти?

— Одной мышке вакцина не помогла, другая, вероятнее всего, скоро сдохнет. Конечно, испытания на собаках или на тех же обезьянах дали бы более обнадеживающий результат, человек устроен сложнее белой мышки, но такой возможности не было. Институт закрыт, Кравец проникает в собственную лабораторию, как вор-домушник, через дырку в заборе.

Сергей допил остывший кофе.

— Сколько всего было привито мышей?

— Больше двадцати…

— Хорошие шансы! Я согласен. Что от меня требуется? — повторил Сергей.