Ящик с проклятием

Мама включила чайник, затем повернулась и слабо улыбнулась ему.

– Да, – сказала она неуверенно, как будто не расслышала вопрос и ответила наугад.

– Хорошо. Тогда я в школу.

– Так рано? Что случилось?

– Ничего, просто не могу снова опоздать.

Мама глотнула воды из стакана.

– Магуайр? – спросила она.

– Что?

– Я спросила, опять миссис Магуайр?

Сеп кивнул.

– Ловила опаздывающих, ещё когда я в школу ходила, и до сих пор ловит.

Затрещала её полицейская рация. Сеп напряг глухое ухо, пытаясь уловить сквозь статику тот жуткий звук, что явился вместе с Барнаби.

Ничего. И зуб не болел.

– Ты сегодня есть будешь? – спросил Сеп, водя пальцем по узорам на скатерти.

Мама показала ему упаковку печенья.

– Проглочу парочку. Просто живот капризничает, ничего страшного.

Сеп кивнул и отодвинул свою миску. Утреннее солнце падало на коробку с хлопьями под идеальным углом, и призрачная голограмма на боку переливалась всеми цветами радуги.

– Откуда взялся Барнаби? – спросил Сеп.

Мама подняла глаза, держа в зубах имбирное печенье.

– Твой плюшевый мишка? Тебе подарили его, когда ты родился.

– Кто подарил?

Она откусила кусочек печенья и принялась медленно жевать, глядя на сына. Сеп не спускал глаз с призрака на голограмме.

– Не помню. А почему ты спрашиваешь?

– Просто… давно его не видел. Вот и задумался.

Мама откусила ещё кусочек и пощёлкала рацией.

– Барнаби был твоей любимой игрушкой. Ты повсюду его с собой таскал – пока не принёс мне в больницу. А когда меня выписали, куда-то убрал. С тех пор я его не видела. – Она чуть нахмурилась и улыбнулась Сепу. – Честно говоря, я даже обрадовалась – он напоминал мне о болезни. А потом стало стыдно.

– Почему?

– Ты его так любил. И мне было неловко перед тобой. Ну как можно радоваться, когда у ребёнка пропал обожаемый медведь?

– Всё в порядке, – заверил Сеп.

– И правда интересно, где он сейчас, – протянула мама, подходя к раковине и доливая воды в стакан. – Можно было бы выручить немного денег, он же теперь практически антиквариат.

– Он может быть где угодно, – ответил Сеп, глядя в окно и ощущая, как напряжение стягивает внутренности.

– Тебя подбросить? Я сегодня выходная.

– Нет, спасибо, у меня куча времени.

Мама ухватила его за подбородок и повернула лицом к себе.

– Не волнуйся, правда. Я не… я хотела с тобой кое о чём поговорить…

Но Сеп уставился мимо неё, в окно, на больших чёрных птиц, что прыгали по верхушкам деревьев в саду. Он вскочил на ноги.

– Мам, мне пора.

– Что такое? – озадаченно переспросила она, поворачиваясь в ту же сторону.

– Ничего! Всё хорошо. Мне просто надо прийти пораньше. Я…

– Сеп, погоди! Присядь на минутку, надо поговорить. Прости, я только…

Но Сеп уже подбежал к двери, и скрип петель заглушил мамины слова.

Утро выдалось безоблачным и прохладным: над деревьями висело чистое голубое небо, за горами светило солнце. Сеп зажмурился и выдохнул, успокаивая частое сердцебиение.

Затем открыл глаза и увидел их.

Вороны. Вся троица слепо пялилась на дом.

Нет, не на дом.

На него.

А теперь, оказавшись снаружи, Сеп услышал бархатный шелест перьев.

Глухим ухом.

От этого шума кости заскрежетали, как будто суставы забились песком, он распухал, заполнял всю голову, пока не добрался до гнилого зуба. Он закусил губу, прогоняя горячую боль, зажал уши наушниками, включил ленту – Фрэнки, самая середина песни «Два племени», – прибавил громкость и повернулся к птицам спиной.

Лисица сидела на тропинке, склонив голову и крутя ушами, а острая мордашка выражала насторожённость.

Сеп порылся в сумке и протянул кусок хлеба.

Уши хищницы замерли, и лисица переступила лапами.

– Ну же, – позвал Сеп. – Ты всегда берёшь всё, что я тебе даю. Давай, я очень тороплюсь.

Он присел, подложив скейтборд под колено и держа угощение подальше от себя.

Лисица шагнула вперёд; её мускулы сжались так, что лапы едва касались земли.

– Я рад, что остальные вернулись, – к собственному удивлению, признался Сеп. – Но мне всё равно нужно уехать. Я должен. Всегда мечтал жить на материке.

Лисица сделала ещё один шаг и замерла в ожидании, подняв переднюю лапу и готовясь в любую секунду сорваться с места.

– У нас всё получится. Принесём новые жертвы, соблюдём правила. Наверное, этого желает ящик. Может, Барнаби оставит меня в покое.

Лисица бросилась вперёд и выхватила хлеб – и на секунду Сеп ощутил силу животного и тепло его шерсти. Даже успел вытянуть пальцы и погладить грудку лисы.

Та, словно ужаленная, метнулась к деревьям, не выпуская из пасти хлеб.

– И, может быть, мама поправится, – договорил Сеп, глядя ей вслед.

Он ехал на доске до самой школы. Музыка гремела в наушниках, но мысли бурлили в голове. Ровный, пахнущий морем ветер трепал высокие листья, наполняя воздух шипением гремучей змеи.

Стоял прилив, вода подступала к траве, и остров сморщивался, точно севший джемпер.

Сеп поискал взглядом материк, но не смог его увидеть.

23. Пойманные

До звонка оставалось ещё несколько минут, а на детской площадке было полно ребят. Сеп поплёлся мимо них, прочь от школы, к деревьям на краю хоккейного поля, щурясь сквозь солнце и выглядывая, не мелькнут ли где красные шипы ирокеза Дэниелса.