Яшмовый Ульгень. За седьмой печатью. Серия «Приключения Руднева»

Помещение было холодным и полутемным. Едва глаза Руднева стали привыкать к полумраку, его ослепила магниевая вспышка.

– Чёрт! – выругался Терентьев, тоже прикрывший глаза рукой. – Подождите вы! – сердито приказал он фотографу.

Руднев осмотрелся, увидел красные письмена на стенах, змея на потолке и алтарь посредине, на котором, раскинувшись, лежало обнаженное женское тело. Голова покойницы была повернута в сторону двери. Густо накрашенное лицо посинело так, что этого не могли скрыть ни румяна, ни пудра. Губы со смазанной помадой почернели, язык вывалился. В вылезших из орбит глазах застыл бесконечный ужас.

На несколько секунд Руднев оцепенел, после попятился и поспешно вышел за дверь. Терентьев последовал за ним.

Бледный как полотно, Дмитрий Николаевич стоял с закрытыми глазами и держался за стену.

– Простите, ради Бога! – встревожено проговорил сыщик. – Я как-то забыл… Вам плохо? Может, доктора позвать?

Руднев слабо отмахнулся.

– Ничего… Сейчас пройдет… Но… я не смогу туда зайти, пока она там.

– Тогда подождите в экипаже.

Через полчаса тело увезли, и Руднев вернулся на место преступления.

– Здесь всё не так, – сказал он, оглядываясь.

– В каком смысле? – уточнил Терентьев.

– Обстановка. Личность убитой. Положение тела. Отсутствие рисунка на теле… Я ведь правильно успел рассмотреть? Рисунка не было?

– Да, не было, – подтвердил Терентьев. – А что не так с обстановкой? Такое же святилище.

– Святилище, да, но антураж незаконченный. Нет чаши, нет цветов. И вот… – Руднев указал на сваленную в углу кучу хлама, источающую отвратительный могильный запах. – Это снова похоронная утварь из разграбленных усыпальниц, но ей, очевидно, не воспользовались.

– А как, вы предполагаете, ей должны были воспользоваться?

– Как декорациями. Это должно было наполнить святилище атмосферой смерти.

– Может, ему запаха хватило? – фыркнул Терентьев. – Ну допустим, всё это для антуража, но ведь в склепе Ван-Берзеньша мы ничего такого не нашли.

– Этому может быть два объяснения, – предположил Руднев, – во-первых, у нас нет уверенности, что в склепе произошло убийство, вы там совсем никаких следов не нашли. Во-вторых, – Дмитрий Николаевич запнулся, вторая идея пришла ему в голову в связи с находкой в особняке Волконской, о вылазке в который он пока Терентьеву ничего не рассказал, да и, сказать по чести, не знал, как теперь рассказать. – Во-вторых, возможно, склеп сам по себе уже достаточный атрибут смерти, а здесь и в Бутырской тюрьме прямой связи со смертью нет.

– Не считая трупов, – пробормотал Анатолий Витальевич.

Руднев покачал головой.

– С трупами совсем всё непонятно, – продолжил он свои рассуждения. – В двух случаях – курсистки. Здесь – проститутка. У первой на теле полный рисунок, но она найдена не в святилище. Вторая – на алтаре, но рисунок только начат. Третья – тоже на алтаре, но без рисунка. Общее – только смерть от удушения.

– И то, что это молодые женщины, – добавил Терентьев, потер подбородок и предположил:

– Может, вы всё усложняете, Дмитрий Николаевич? Вы считаете, что в действиях убийцы должна быть чёткая закономерность, но, собственно, с чего у вас такие ожидания? Допустим, первоначально наш убийца имел чёткий сценарий: девушка благородного или мещанского происхождения, он каким-то образом её завлекает в своё логово, опаивает, рисует на ней змея, душит, хоронит под цветами, убирает улики с места преступления. В первый раз все прошло по задуманному, а потом что-то помешало его планам. Допустим, в Бутырке его кто-то спугнул?

– Тогда бы он вряд ли стал душить жертву, – заметил Руднев. – Это слишком долгий способ убийства для такой ситуации.

– Но если предположить, что они были знакомы, то он должен был её убить, чтобы она его не выдала, – возразил Терентьев и продолжил. – Есть и ещё одно объяснение. Душегуб мог войти во вкус, так сказать. Все эти мистические прелюдии ему стали не нужны. Это и выбор последней жертвы вполне объясняет. Гулящую куда как проще найти и завлечь, чем порядочную и образованную девицу.

Руднев снова подумал про особняк Волконской.

– Возможно, убийца выбирал курсисток, потому что был с ними знаком? Может, это как-то связано с университетом?

Терентьев заметил на лице молодого человека замешательство.

– Чего вы не договариваете, Дмитрий Николаевич? – спросил он, нахмурившись. – Вы совершенно не умеете врать, Руднев! Выкладывайте!

Дмитрий Николаевич уже собрался покаяться в ночном предприятии, как в сарай вошёл полицейский в форме и, отдав честь, обратился к Анатолию Витальевичу:

– Прошу простить, ваше высокоблагородие! Вам велено срочно передать в связи с делом о студенческой демонстрации. Только что на Пречистенском бульваре стреляли в одного из зачинщиков. Из тех, что до сих пор скрывались.

Руднева будто ледяной водой обдало.

– В кого стреляли? – спросил он, холодея от дурного предчувствия.

Полицейский сверился с записью:

– В Арсения Акимовича Никитина.

– Он жив?! – воскликнул Руднев. – Где он?!

Полицейский недоуменно перевёл взгляд с Терентьева на молодого человека, столь дерзко смевшего прерывать его доклад сыскному чиновнику.