Язва на полставки

Опускается затемнённое стекло со стороны пассажирского сидения, высвечивая лицо, которое я до безумия желала увидеть, но которое, одновременно с этим, хочется расцарапать в отместку за задетое самолюбие.

— Садись в машину, — слова как молоток по наковальне.

Так, да? Именно это говорят после нескольких дней игнора?

— Поздороваться не хочешь?

— Привет. Садись в машину.

— Не сяду.

Ууу… Я разбудила дьявола.

— Ещё раз. Повторяю. В машину. Сядь. Быстро.

Не сдаюсь.

— Нет.

Хлопает дверца, и меня на глазах у прохожих грубо запихивают в салон. А что самое печальное, ни один не рыпнулся, чтобы помочь. Проходят мимо, косо глядят.

Всё. Вот и вся гражданская позиция. Оправдываю их лишь тем, что я сама не ору и не пытаюсь вырваться. Видимо решили, что так и надо. Милые бранятся и всякое такое…

— Это можно считать похищением? — навскидку интересуюсь, нянча ушибленный локоть, которым успеваю приложиться.

— Сейчас будет убийство, если не объяснишь, что происходит, — едва водитель возвращается за баранку включаются заглушки, лишая меня возможности сбежать.

Чего я, собственно, и не собираюсь делать. Пока что.

— А что происходит? Травка зеленеет, солнышко блестит, ёжики прут на иголочках грибы и червячков.

— Что ты несёшь?

— Полный тазик херни. Главное не расплескать.

На меня смотрят, как на больную.

— Ты нормальная?

— Не уверена. На Московский проспект, будь любезен. У меня запись к зубному.

Удивительно, но машина послушно выруливает в нужную сторону, извиняюще моргая аварийками дожидающемуся позади седану, которому мы перекрыли проезд.

— Ты меня избегаешь? — спрашивает Дёма.

Офигеваю, что аж давлюсь воздухом.

— Это я тебя избегаю? Ты три дня о себе не напоминал!

— Я уезжал из города. По делам.

Уезжал он. Как вовремя обнаружились дела, вы посмотрите. Надеюсь не в женском обличье. Спустить пар после такого-то провала.

— Ну поздравляю.

— Почему ты сбежала?

— Почему? Потому что чувствую себя шлюхой, отдавшейся в подсобке стриптиз-клуба.

— Да если б отдалась.

Чихаю от возмущения. Это что, упрёк?!

— Ну да. И правда. Не успела, — соглашаюсь я. — Поэтому не отстаёшь? Не получил желаемое? Так давай прям тут, чего уж. Рассчитаемся и разойдёмся.

Гелик раздражённо рыскает, ловя настрой водителя.

— Твою мать, Тома, повторяю: что ты несёшь?

— Второй тазик херни уже несу. А ты с первым всё не разобрался.

— Блять, Тамара! Мне уже осточертели твои загоны. Всё вроде было нормально.

Ты ж сама знаешь, что дело не в сексе, так какого хрена???

— Не только? Есть что-то ещё? — стараюсь звучать равнодушно, но внутри всю скрутило в ожидании.

— Я уже говорил. Не заставляй повторять.

— Говорил, что?

— Что ты мне нравишься.

Нервно ковыряю едва успевший высохнуть на ногтях лак. Вот и нафига красила?

— До сих пор?

— Не смешно.

— Так я и не смеюсь. Я уточняю. Вдруг уже прошло.

— Я не разбрасываюсь словами. Если говорю, что у меня есть к тебе чувства — значит они есть. Пусть я их и не хочу.

Ох… это он зря. Это не особо приятно.

— Что ж, спасибо за откровенность. Останови машину.

— Мы ещё не доехали.

— Да плевать. Останови.

— Опять загоны пошли?

— Тормози или на этот раз точно выйду на ходу!

Автомобиль с визгом стёртых шин тормозит в неположенном месте. Выскакиваю наружу, разъярённая как сто чертей.

— Тамара, — окликает меня Игнатенко. — Я всё сказал. Чувства есть, но бегать за тобой я не буду. Это не в моих правилах. Дальше дело за тобой.

— За мной? И что я должна делать?

— Принять или не принять.

— А если нет?

— Расходимся и я не трачу на тебя время.

Зашибись, предъява.

— Превосходно. В таком случае — нет, не принимаю. Получи и подавись, — хочу уйти, но торможу. Мне ещё есть что сказать. — И знаешь, что? Засунь своё высокомерие себе в задницу! Мне недостаточно слов. Мне нужны действия. Нравлюсь — докажи, — пинаю дверцу так, что петли чудом выдерживают, и вот теперь с гордо поднятой головой сваливаю в закат. Ну… ладно, не в закат. Для этого не то время суток. Просто сваливаю.

Нет, ну какая простота. Он чего ждёт? Что я ему в ноги брошусь с криками: ой, миленький, да не покидай же меня? В сотый раз напоминаю себе, что Демьян скроен из другого теста, необъяснимого для большей части людей, но это не помогает. Всё равно бешусь.

Да, он может не уметь выражать эмоции. Да, он закрытый и выбить из него хоть какую-то искренность уже победа. Да, он не подросток, чтобы изрисовывать признаниями стены в подъезде, но… Блин. Не очевидно, что такие отношения обречены? И смысл тогда их начинать, будь я в него хоть десять раз влюблена? Чтобы потом вообще в депрессию скатиться?

Поплутав, выхожу у Банковского моста с грифонами. Перехожу его, невольно попадая в кадры фоткающегося с крылатой достопримечательностью народа, и теряюсь в шумной улице.

«У нас вы не найдёте решения проблем, зато сможете побаловать себя вкусным кофе с пирожным», натыкаюсь я на меловую надпись на грифельной доске возле кафе. Боги маркетинга. И как пройти мимо? Правильно, никак. Гениально, ничего не скажешь — за несколько минут до зубного уминать взбитый крем и сгущёнку.