Язва на полставки

Скучный и унылый, как судьба мухи на липкой ленте. Предпочитаю чёрный. У меня как раз краска прикуплена, сегодня и займусь. И брови выщипаю, иначе рискую ходить внебрачной дочерью Фридо Кало и Брежнева.

Так решаю я… А в назначенное время топчусь на улице возле парадной, поправляя шапку, прикрывающую так и непомытую башку. Чувствую себя конченой дурой. Девушкам пристало опаздывать, а не заявляться первее кавалера. Может обратно в подъезд свалить, с бомжом на ступеньках в картишки перекинуться? Есть у нас один, постелил себе старый тулуп и бдительно караулит почтовые ящики.

Мужик — огонь, на самом деле. Любую беседу поддержит. Бывший профессор. Я его уже неделю подкармливаю. Всё равно Даня не успевает съедать то, что готовлю.

Или же не хочет, потому что, и это вполне вероятно, готовлю я неважнецки. Но пока ещё не траванулся. Бомж Толик тоже живёхонек и доволен, так что на кулинарные курсы записываться не тороплюсь.

Не успеваю вернуться к дяде Толику, потому что меня ослепляет свет ворвавшихся в арку фар. Следом выныривает и Гелик. С такими габаритами, да так лихо в таком закутке. Дело мастера боится. Водительское окошко опущено, выпуская в тёмное небо облако табачного дыма.

— Садись, — велит Демьян, щелчком отправляя в полёт бычок.

Снова-здорово. Меня уже так задолбали эти командирские выкрутасы. Надоело.

Молча нашариваю впотьмах окурок и возвращаю его водителю.

— Выкинь в мусорку. Не надо разводить свинарник, — прошу я. Вежливо. Спокойно.

Игнатенко настолько охиревает, что подчиняется. Не сразу, но реально вылезает из машины и идёт к мусорной урне возле крыльца. Выбрасывает. — Спасибо.

Не отвечает, теряясь на несколько секунд в рассыпчатом фарном свете, в котором кружится в безумном танце пыль. Заходит на другую сторону и открывает дверцу пассажирского.

— Теперь садись.

Сажусь, вот только на заднее сидение, игнорируя джентльменские замашки.

Вроде мило, но исполнено один фиг в повелительном наклонении. А у меня пока принципы. Я ж как бы вообще не должна тут быть.

На кожаной обивке лежит его кожаная куртка, зонтик и моя папка со шляпкой.

Надо же, я про них забыла. Что не поездка на этой тачке, то новый сувенир. Такими темпами скоро вся целиком сюда переберусь. Буду болтаться мягкой игрушкой позади и периодически играть роль подушки.

— Ты опоздал, — замечаю я, когда затылок Дёмы маячит на переднем кресле и автомобиль задом выруливает обратно. Пожираю его взглядом. Ещё одна причина, почему села сюда. С этого места беспалевней. Эх… такой далёкий от меня, и я не про фактическое расстояние. Мне ничего не стоит коснуться плеча, а вот сердца… Не поверхностно, а так чтобы задержаться там.

Сижу дёрганная, продолжая разглядывать его. С ума сойти как хочется запустить пальцы в эту густую шевелюру. Хорошенько сжать. Спуститься ниже, царапнуть родинки на шее, а потом послать всё к чёрту, усесться на него сверху и целовать…

— Застрял на переезде, — выводит меня из транса голос водителя. — Брат дома?

— Да. Спит уже.

Остаётся надеяться, что ему не приспичит посреди ночи полялякать. Иначе не миновать бури. Меня тогда не за руку, а за пунцовеющее ухо домой притащат.

— Ты ему сказала, что едешь со мной?

— Нет, тайком улизнула. А надо было сказать? — Даня, как понимаю, до сих пор и не в курсе про покатушки по универам. Во всяком случае вопросов никто не задаёт, на что и я лишний раз не распространяюсь. И Демьян, по всей видимости, тоже. Оно и понятно, вряд ли братику понравится, что его друг надумал поиметь его же сестру.

— Нет. Я сам позже с ним поговорю.

— О чём?

— О нас.

— А что по нам?

— Скоро узнаешь.

Хм… ладно.

— Тогда может расскажешь, куда мы едем так поздно?

— Скоро узнаешь.

Скоро узнаю. Что ж. Скоро так скоро. Лишь бы не в лес вёз. Надеюсь, у него там в багажнике лопата не спрятана.

Не. Вроде не в лес. Невский проспект оказывается позади. Проезжаем по Троицкому мосту и сворачиваем на Петровскую набережную, после чего недолго петляем между домами, пока не оказываемся возле очередной арки, запертой на тяжёлые железные ворота. Ненадолго запертой.

Оказываемся в закрытом внутреннем дворике жилого дома, выстроенного кривой геометрической формой. Машина паркуется под натыканными на стене кондиционерами. Глушит движок.

— И куда мы приехали? — чё-то боязно. На дворе ночь, а меня затащили в подворотню. В лесу хоть красиво. Полянка там, зайчики, совушки, белочки.

— Сказал же, скоро узнаешь. Вылезай. И куртку мою прихвати.

Без особой охоты подчиняюсь. Подходим к подъезду. Самому обычному, едва ли отличающемуся от нашего: старая дверь, просевший козырёк, огрызки от сорванных объявлений на доске информации. Внутри всё однотонного песочного оттенка.

Открытая шахта лифта обнесена сеткой и запасной решёткой. Старый скрипучий ворчун неохотно спускается на вызов, грохотом, наверняка, будя местных. Лязгает, жесть. И тросы его смотрятся так ненадёжно, что удивительно, как они ещё не оборвались.

Заходим внутрь и Демьян нажимает кнопку последнего, шестого этажа.