Язва на полставки

— Прости, — морщится она, пытаясь поставить на место завалившиеся лыжи. Вот как? Как она до них добралась, если они в самом углу спрятаны? Поразительный талант.

— Забей, — сваливаю инвентарь на соседский коврик с доброжелательной надписью «Welcome». Велком так велком. — Пускай сами разбираются. Задолбали свалку устраивать.

— Это ж как бы нельзя делать. Из соображений пожарной безопасности, — замечает она, потирая ушибленное колено. Горе луковое.

— Скажи это дятлам из шестьдесят второй. Можно разосраться, конечно, и заставить их всё убрать, но я не так часто дома бываю, чтоб меня это сильно напрягало, — открываю дверь в квартиру и привычно торможу ногой пытающегося выбежать кота. Не кот, а чудовище. Серый в полоску, будто грязный, с приплюснутой мордой и порванным ухом. — Куда собрался, а ну марш обратно! — рыкаю на него. — Чего стоишь, проходи, — это уже зову подвиснувшую Тамару.

— У тебя есть кот.

Она спрашивает или уточняет?

— Есть. Заходи, а то он улицу чует.

— Кот, — всё офигевает она, переступая порог.

Прям сенсация. Будто крокодил.

— Это не кот, а вредитель. Только жрёт и обои дерёт.

— Откуда он у тебя?

— Подобрал. Когда его другие коты уже почти задрали, — не, ну ты глянь.

Таращится на меня как на пришествие Моисея. — Что?

— Да нет, ничего, — она присаживается на скамью для обуви, и страшная пушистая морда с готовностью запрыгивает ей на колени. — Как его зовут?

— Кот.

— Ты не дал ему кличку?

— Не а. Не успел.

— Давно он у тебя?

— С прошлой осени.

Тома заливисто смеётся, обнажая зубки. Они у неё с той ещё хваткой, спуску никому не дают. В довесок к острому язычку и особой тяге к язвительности смесь получается гремучая. Но именно она и притягивает. Меня так точно. До сих не возьму в толк, когда успел попасться на крючок.

— То есть он у тебя почти год, но времени не нашлось? Бывает, — всё смеётся она.

Присаживаюсь на корточки и расшнуровываю ей кроссовки. Сама она не торопится, наглаживает полосатое чудище. Кошак так и ластится к ней. Можно подумать впервые человека увидел. Хотя… почти так и есть.

— Кыш отсюда, — сгоняю его, поднимая её с места, снимая куртку и за руку уводя на кухню. — Садись. Сделаю чай.

— Зачем?

— Чтоб кишки прогрелись.

— Мои кишки премного благодарны, но у них всё в порядке.

— Просто сядь и посиди.

— Молча?

— Было бы чудесно.

— Ага. То есть моя болтовня тебя бесит? — щурится, как лисица на охоте. — Знаешь ли, придётся терпеть. Этот треснувший водонапорный бак заткнуть ещё ни у кого не получилось! А если не нравится… — оставляю заливающийся водой чайник в мойке и пресекаю трескотню поцелуем.

Обнимаю её голову ладонями, чтобы не было искушения пустить их ниже.

Реакция на неё приходит незамедлительно. Ещё одна загадка. В силу работы мозг давно пересыщен девушками и удивить его сложно, однако Тамаре удалось запомниться. Чем, хрен знает. Наверное, неидеальностью. Юная, яркая, простая. Это возбуждает. Возбуждает вот прямо сейчас…

Так, надо заканчивать, иначе в этот раз мы точно доведём дело до конца. Я доведу. И сбежать повторно ей не удастся. Не выпущу, пока не сделаю всё, что последние несколько дней накручивает в моём воспалённом воображении фантазия.

Обнажённое тело. Каждый изгиб. Каждая татуировка. Робкие прикосновения в ответ.

Горячие стоны…

Всё, хорош. Иначе будет поздно. Зря поддался порыву. Хочу её. По-всякому: стоя, лёжа, сидя. Хочу быть с ней. Хочу быть в ней. Хочу… но не сейчас. Нужно подождать, пока она не даст понять, что готова. Ситуация в клубе здорово её напугала. Да я и перегнул палку. Не сдержался. Не стоило тогда.

Один парень. У неё был всего один парень, да и вряд ли ей достался великий гуру. Неопытная, ещё ранимая и не успевшая в полной мере раскрыть свой потенциал.

А тут я на неё накинулся. Теперь стараюсь не напирать, что сложно делать, когда она так кусает губы и невинно хлопает глазками. Выдержка на пределе.

Отстраняюсь и мы смотрим друг на друга. Просто смотрим, а у меня и от этого в трусах давит.

— Там вода перельётся, — замечает она.

У меня тут кое-что другое вот-вот перельётся.

— Видишь, заткнул. А говоришь, никому не удастся, — отвечаю я и, от греха подальше, возвращаюсь к чайнику, который правда уже захлебнулся.

Пока ковыряюсь с ним, Тамара изучающе осматривает кухню. Чисто женский подход, только они умеют в чужом месте включать хозяйку. Там полотенце на крючок повесить, тут рекламный магнит с адресом автомастерской на холодильнике поправить, ногтем отскрести каплю жира на микроволновке, стряхнуть крошки со стола.

Не обходят вниманием и стопку буклетов, лежащих на подоконнике. Их обычно кладут в пакеты при доставке еды из супермаркета. Я в них заглядываю только, когда рву котяре в лоток. Наполнитель он отказывается воспринимать, зато газеты обожает.

Так же как и обычную коробку предпочёл подстилке из зоомагазина. Годы улицы не прошли даром.

— Все парни такие хрюни? — интересуются у меня.

Она про свалку на полках? Это она спальню не видела. Я бываю дома редко. Ещё реже убираюсь.

— Не знаю.