Языческая оппозиция христианизации Римской империи (IV–VI вв.)

В первые десятилетия XX в. исследователи обратились к теме языческой оппозиции на грекоязычном востоке, ранее сводившейся лишь к языческой реакции императора Юлиана. В изданной в 1920 г. работе И. Геффкена[242] была дана общая характеристика истории противостояния язычников и христиан от периода гонений III столетия до VI в. Опираясь на свидетельства Евнапия Сардского, Марина и ряда христианских авторов он показал, что на территории восточных провинций приверженцы язычества сохранялись на протяжении нескольких столетий после официального запрета императором Феодосием I отправлять все формы языческого культа[243]. По мнению И. Геффкена, подобное положение язычников и языческих культов являлось следствием непоследовательности императоров V в. в проведении в жизнь антиязыческого законодательства. Однако он никак не определял и не пытался выявить причины данного феномена, объяснить чем была вызвана непоследовательность антиязыческой политики императоров V в. Автор лишь констатировал тот факт, что преследование язычников началось только при Юстиниане[244]. Исследователь отмечал, что длительное сохранение симпатий к языческим культам в ранневизантийском обществе сохранялось, в том числе, благодаря влиянию и авторитету отдельных представителей языческой интеллигенции, прежде всего, философов-неоплатоников[245]. Однако, как известно, интеллигенция является не самостоятельным социальным классом, но лишь выразителем настроений определенных общественных групп и слоев[246]. Таким образом, И. Геффкену не удалось выявить социальную базу последних защитников восточноримского язычества.

Общая характеристика положения язычников восточных провинций в V — начале VI в. была дана в капитальном труде ирландского византиниста Дж. Б. Бьюри[247]. Автор показал, что в ранней Византии язычество продолжало оставаться религией не только значительной части сельских жителей, но и представителей образованных слоев общества[248]. В данном сочинении было вновь продемонстрировано, что до периода правления Юстиниана язычники фактически не подвергались преследованиям[249]. Кроме того, исследователем была отмечена связь язычества и социально-экономических структур греко-римского востока. По мнению Бьюри, христианизация Римской империи сопровождалась ломкой традиционных социально-политических и экономических институтов, прежде всего муниципальной организации. По справедливому мнению автора, языческие культы с их храмами, жертвами и играми являлись неотъемлемыми элементами полисной системы, и, борясь с ними, Церковь фактически уничтожала полисную организацию и традиции муниципальной жизни[250].

В период 30–40 гг. XX в. представители европейской исторической науки впервые попытались выйти за пределы идеалистического восприятия межрелигиозного конфликта в Поздней Античности, согласно которой, борьба между язычниками и христианами была вызвана, прежде всего, идейными и в меньшей степени политическими противоречиями, и выявить социально-экономические предпосылки противостояния.

Первая подобная попытка была предпринята в работе польского историка-марксиста Л. Малюнович[251], изданной в Вильно в 1937 г. Рассматривая «Спор» об алтаре Победы, исследователь на основе анализа III реляции Симмаха и писем Амвросия Медиоланского предположила, что длительное сопротивление язычников антиязыческим эдиктам императора Грациана было вызвано уроном, нанесенным экономическому положению сенаторской знати, вследствие отмены привилегий и субсидий традиционным римским культам[252].

Эту мысль Л. Малюнович развил американский исследователь Дж. А. МакГичи. В своей диссертации[253] он на основе писем Симмаха показал, что экономическое благосостояние староримской аристократии в значительной степени зависело от доходов, приносимых им контролем над землями и имуществом жреческих коллегий, а также от фискальных иммунитетов, получаемых путем занятия традиционных римских жреческих должностей[254]. Отсюда, по мнению автора, — длительная приверженность сенаторской аристократии язычеству и продолжительная борьба столичной знати с христианским двором за сохранение официального статуса языческих культов, а значит, и за сохранение за счет поддержки государственной власти экономической базы этих культов.

Несмотря на убедительность аргументации вышеперечисленных авторов, их выводы, далеко отходившие от методологических установок западной исторической науки того периода, оказались фактически незамеченными научным сообществом. За более чем семидесятилетний период, прошедший с момента издания этих работ, лишь два исследователя со значительными оговорками отмечали значимость данной концепции, для понимания причин возникновения языческой оппозиции в Римском сенате[255], большая же часть западных исследователей признавала (и признает) представленные Л. Малюнович и Дж. А. МакГичи объяснения причин межрелигиозной борьбы несостоятельными[256], либо полностью игнорировала их научные достижения.