Язык и идеология: Критика идеалистических концепций функционирования и развития языка

Проф. А.И. Уемов в работе «Система и системные параметры» (М., 1968) дал более сложное определение системы как

«множества объектов, на котором реализуется заранее определенное отношение с фиксированным свойством» (там же, 18).

Во всяком случае, можно понять, что любая система является множеством элементов, отношения которых друг к другу составляют ее структуру, а структура определяет данную систему как таковую в отличие от прочих систем.

В «Курсе общей лингвистики» тоже нет предикативного определения системы вообще и в частности системы языка, хотя термин «система» употребляется в нем 138 раз и относительными синонимами его являются, по-видимому, «механизм», «организм», а также «структура». Можно сказать, что особенностью языковой системы, противополагающей ее другим системам, надо признать динамический характер ее, возможность спонтанно организовываться и совершенствоваться в процессе общения людей друг с другом.

Очевидно, как в природе, так и в человеческом обществе могут существовать системы вообще и знаковые системы в частности, похожие одни – на механизмы, а другие – на организмы. Из них первые можно назвать статическими, а вторые – динамическими. Если согласно Ф. де Соссюру считать, что каждое изменение в структуре системы равнозначно ее переходу в состояние другой системы, то придется отрицать существование динамических систем. Однако здесь нельзя забывать, что изменения в системах могут происходить путем постепенного накопления элементов нового качества, т.е. новой системы. Именно поэтому мы можем говорить об истории какого-либо языка, рассматривая язык как динамическую систему. Констатировать новое качество – возникновение новой системы – можно тогда, когда изменения наблюдаются во всех или в большинстве составных частей данной системы. Для снятия противоречия прерывности и непрерывности развития языковых систем прибегают к атрибутивным схемам дефиниций. Мы, например, делим историю греческого языка на три больших периода, называя каждый соответственно древнегреческим, среднегреческим и новогреческим языком. В этом случае прилагательное греческий указывает на непрерывность развития, а прилагательные древний, средний, новый указывают на особенности в его развитии. Каждый такой период рассматривается как продолжение предыдущего во времени и в пространстве. При возможности противопоставления синхронии и диахронии нельзя забывать о том, что синхрония – это лишь «точка» на «линии» диахронии. Особенность динамической языковой системы в том, что в ней объединяются ее прошлое, настоящее и будущее (т.е. тенденции к дальнейшему развитию).

Утверждая существование динамических систем в отличие от статических, мы выходим за пределы соссюрианского понимания системы вообще и языковой системы в частности. Понятие динамической системы основывается на диалектическом единстве противоположностей «прерывного» и «непрерывного». Статику системы следует рассматривать как отдельный момент в ее динамике. Признавая возможность изменений в пределах одной и той же системы, Ф. де Соссюр имел в виду изменения в составе знаков, в отношениях их «обозначающих» и «обозначаемых», но не в модификациях структуры данной системы. Для него всякое изменение в структуре обозначало переход от прежней системы к новой. Таким образом, и диахрония мыслилась не как эволюция, а как ряд отделенных друг от друга и четко очерченных моментов – синхронных статических систем, а каждая из них – это только «скелет» взаимосвязей элементов, лишенных чувственно воспринимаемых качеств. Однако даже известный эксперимент акад. Л.В. Щербы с грамматическим анализом лексически абсурдного текста («глокая куздра») возможен только при сохранении неприкосновенным набора морфологических компонентов.