Язык птиц

125 В ночь, когда тот приближенный к небу властитель
Был создателем в горнюю призван обитель,

Он покоился в келье своей потаенной,
От заботы о мире земном отрешенный.

И дошел к нему духа всевышнего зов,
И прорек ему весть сотворитель миров.

Длань господня наполнилась молнийным блеском,
И его не сжигало в сверкании резком.

Дух воззвал: «Ты к всевышнему близок душою,
Люб ему ты — так будь с ним и плотью земною!

130 Оседлай этот свет, что сияние льет,
И да будет стезею тебе небосвод!»

Он воссел на коня по велению зова, —
Было внятно, откуда исходит то слово.

И скакун благодатный вознес его в выси,
И шаги его звоном небес отдалися.[19]

И вознесся до месяца бег скакуна,
И от солнца того стала полной луна.

Стяг подняв до второй поднебесной лазури,
Он, летя, осыпал жемчугами Меркурий.
135 Конь его и до третьего взвился предела,
И Венера ему песнопения пела.[20]

И пригнал скакуна он в четвертый чертог,
И сверкание звезд он сияньем облек, ,

И пустил он коня прямо к пятому слою —
Марс промчался, Юпитер прошел стороною.

И когда он пронесся с Юпитером рядом,
Блеск светила сиял ему благостным взглядом.

А к седьмому пределу направил он шаг —
И в сиянье господнем рассеялся мрак.

140 И еще миновал он два неба сверх мрака,
И предстал ему купол высот зодиака.

И предстал ему Овен в том горнем полете,
И настиг он Тельца, словно лев на охоте.

И склонились пред ним Близнецы для услуг,
Даже Рак распрямился и двинулся в круг.

Лег к ногам его Лев, как собака, покорно,
И Колосья, как жемчуг, рассыпали зерна.[21]

И Весы равновесье душе его дали,
И отраву убил Скорпион в своем жале.

145 Полумесяцем лук свой поставил Стрелок,
Золотою газелью предстал Козерог.

Водолей взял в речах его влагу живую,
И для Рыб в них журчали живящие струи.

И, почтивши созвездия этою славой,
Выше он устремил бег коня величавый.

И к небесному трону вознес он свой стяг,
На скрижали небес лился свет его благ.

И в бескрайнем пространстве небесном витал он,
Небеса полня ладом чудесным, витал он.

150 И утихли возвестник и конь присмиревший,
Словно крылья у птицы, в пристанище севшей.

Радость сердца послали стихии ему
И разбили оковы мирские ему.

И с себя совлачил он одежды гордыни,
И огонь человечности рдел в нем отныне.

И с себя он совлек своелюбья тенета,
О других ему стала привычна забота.[22]

Ветер, землю и пламя с водой он забыл,
Где мое, где твое — мир мирской он забыл.

155 И обрел он прибежище в вечном чертоге,
И вели его к вечным пределам дороги.

Пало семьдесят тысяч завес — не осталось,
Покрывал и преград для чудес не осталось.

И когда сонм препятствий погубленным стал,
Сей избранник в тех высях возлюбленным стал.

И, взывая к аллаху, он пал у порога,
И в двух луках пространства увидел он бога.[23]

Вопль к аллаху исторг он всей жаркостью пыла,
И чему суждено было стать, то и было.

160 Взор его ослепило сияньем слепящим,
Мысль исчезла в сверканье, навстречу светящем.

Сан обрел он, неведомый людям от века,
Недоступный вовек естеству человека.

Тленной сути земной в нем тогда не осталось,
Своелюбия даже следа не осталось.

Тленной сути начало земное ушло,
Все, для благостной сути чужое, ушло.

И красу всеблагого узрел он очами,
В единенье проникся благими речами.

165 Девять на десять тысяч речений постиг он,
Славен в тысячи крат, стал сторицей велик он.

И за падших, за все их грехи он просил,
За деянья их, злы и лихи, он просил.

Что просил он — в предвечном чертоге обрел он,
И у бога искомое в боге обрел он.

И, сподобившись зреть упований свершенье,
Тих и благ, он вернулся с пути вознесенья.

Воссиял единеньем предвечный чертог,
И веленьем его мир устроиться смог.

170 В восхожденье он был, словно перл, просветленным,
А вернувшись на землю, стал морем бездонным.

Все постиг и узнал он в мгновение ока,
И мгновенно вернулся, вознесшись высоко.

И, вернувшись из горнего мира вершин,
Дал он этому миру порядок и чин.

Сколько нас — и заблудших, и грешных, и хилых, —
Страха нет в нас, доколе'понять будем в силах,

Что такой вот заступник, высокий раденьем,—
И опора и щит нашим всем прегрешеньям!

175 О творец! В день, когда защитит нас пророк,
Всех, кого призовет он, прими в свой чертог.

Сто несчитанных тысяч заблудших и грешных
Да найдут его милость в щедротах нездешних.

И Фани да пребудет в их сонмище бренном,
Да не сделай его в милосердье забвенным![24]